Онлайн книга «Пророк»
|
На экране появляется эмблема Шестого канала, медленно проплывают слова «Окно в жизнь» под нежное, умиротворяющее пение рояля. В кадре. Джон Баррет в домашней обстановке, в простой повседневной одежде он сидит в мягком кресле, подавшись вперед, и говорит кому-то, находящемуся за кадром: «Я часто чувствую особую внутреннюю связь с людьми, о которых мы рассказываем в репортажах, поскольку в любом событии участвуют реальные люди, и, когда наша камера входит в их мир, мы словно открываем окно, через которое можем разделить их чувства – их радость, боль или надежду... то есть все и вся, что делает нас людьми. Ни одно другое средство массовой информации не в состоянии достичь эффекта такой близости. – Он на мгновение задумывается, а потом улыбается пришедшей в голову мысли: – Понимаете, каждый вечер я вижу жизнь глазами новых людей, и... несомненно, вы тоже можете расширить свой взгляд на мир». Изображение исчезает, по белому экрану медленно проплывают слова: «Новости Шестого канала. Мы с вами». Маленький переносной телевизор стоял на верстаке, холодный, тихий и безжизненный, уставившись в пустоту мертвым глазом: ему было нечего сказать, нечего сообщить, и никто не смотрел его. Но в мастерской все равно царила теплая и радостная атмосфера, когда Джон с Карлом принялись обшивать каркас маленькой шлюпки судовой фанерой. Они разговаривали за работой – иногда о важных делах, иногда о разных пустяках, часто смеялись, порой даже спорили, но они разговаривали и работали вместе все утро. Вечером того же дня Джон сидел за своим компьютером в шумном отделе новостей, пытаясь довести до ума сценарий семичасового выпуска. Хотя некоторые сюжеты казались слишком многословными и растянутыми, Джон решил оставить все как есть: он не мог сосредоточиться на работе, не находил сил возиться со сценарием дальше. Он неотступно думал о Брюверах, о том, как там у них идут дела. Карл в это время занимался лодкой – и пока подгонял друг к другу и сажал на клей фанерные листы, думал о работе. Но как только он закончил и зажал фанеру струбцинками, мысли его сразу же обратились к Брюверам. Ну давай, Дин, не подкачай! Брюверы только что закончили обедать. Дин и дети в восемь рук перемыли и убрали на место всю посуду, и теперь в доме стало относительно тихо и спокойно. Дин села в кресло Макса, рядом со стоящим на тумбочке телефоном. Лесли уже дала ей номер Шэннон вместе с номером своего абонемента на пользование междугородным телефоном, и Дин нацарапала их в самом верху страницы со своими заметками. – Я так и не знаю, что говорить, – сказала она, недоуменно покачав головой. – Не волнуйся, детка, – сказал Макс. – Ты мама Энни. Просто помни это, и слова сами придут. – Я знаю, что Джон, Карл и миссис Баррет все молятся за вас, – сказала Лесли. А потом добавила: – И я тоже. – О Иисус, – произнесла Дин, подняв глаза к небу. – Я тоже молюсь. Помоги мне сделать все правильно. Она взяла трубку и начала набирать номер. Автоответчик попросил Дин назвать номер абонемента, и она прочитала его, заглядывая в записи. Короткая пауза. – Длинные гудки, – доложила Дин. Щелчок. – Алло? «0'кей, – сказала себе Дин. – Теперь все зависит от тебя». – Здравствуйте, это Шэннон? – Нет, это ее соседка комнате. – О... а Шэннон может подойти к телефону? – Подождите минутку. – И девушка сказала в сторону: – Шэннон, это тебя. – Алло? – послышался в трубке другой голос. – Алло... Шэннон? – Да, я. – Шэннон, меня зовут Дин Брювер. Я мать четверых детей... Вернее, у меня было четверо детей, сейчас осталось только трое... – Дин поколебалась – словно новичок парашютист у открытой двери самолета перед первым прыжком. – Шэннон... я понимаю, вы меня не знаете, но... – Больше ей ничего не оставалось сказать, кроме Правды. Дин возвела глаза к Небу и заговорила: – Шэннон, у меня было четверо детей, но моя старшая дочь Энни, семнадцати лет, умерла после аборта, который ей сделали в Женском медицинском центре, – в той клинике на Кингсли – авеню. И я... – У Дин тряслись руки, и голос начал дрожать. – В общем, Энни умерла в мае. Двадцать шестого мая. И я не собираюсь...Алло, вы слушаете меня? Молчание. Дин посмотрела на Макса и Лесли встревоженным взглядом. – Шэннон? Голос Шэннон прозвучал еле слышно: – Где она умерла? – В больнице. Казалось, Дин попала в самую точку. Некоторое время Шэннон молчала, тяжело дыша в трубку. А потом проговорила: – О Господи... – Шэннон? Милая, вы еще слушаете меня? – Извините, повторите, пожалуйста, ваше имя. Дин Брювер. Моего мужа зовут Макс, а нашу дочь звали Энни. – Миссис Брювер... что они сделали с ней? – Ну... – Она умерла от кровотечения? – Нет. Они... полагаю, они слишком спешили. Они оставили в матке части зародыша и прорвали стенку матки. У Энни началось общее заражение крови, и она умерла. Шэннон говорила сдавленным, прерывистым голосом. Вероятно, она плакала. – Откуда вы узнали мой номер телефона? Дин на миг замялась, но потом вспомнила слова Джона: «Просто скажи ей Правду» и решила так и поступить. – Шэннон, мы с мужем пытаемся выяснить, что произошло с Энни и кто виноват в случившемся, и два хороших человека с телевидения, с Шестого канала, помогают нам. Мы только вчера вечером достали подлинное заключение о вскрытии тела Энни, и это первое серьезное доказательство, которое мы получили. Сотрудники клиники отказываются разговаривать снами – они скрывают истинные факты. – Шестой канал? – Да, именно. Они знают, что в клинике творится что-то неладное, и помогают нам. – Мне звонила некая Лесли Олбрайт несколько дней назад. Дин заметила встревоженное выражение на лице Лесли, засомневавшейся в необходимости говорить правду и только правду, но она собиралась победить или умереть. – Да. Лесли сейчас находится здесь – сидит рядом. – Но... она говорила, что хочет сделать сюжет обо мне как о первой стипендиатке фонда Хиллари Слэйтер. На это Дин не нашлась что ответить. – Может, вы хотите поговорить с ней? Шэннон заколебалась. – Может, вы спросите ее лично, и она все объяснит вам? – Хорошо. Дин передала трубку Лесли. – Здравствуйте. Это вы звонили мне? – Да. Кажется, во вторник вечером. Мы говорили о том, что вы являетесь первым стипендиатом фонда Хиллари Слэйтер, и... в общем, я... – Вы все еще хотите сделать сюжет? |