Онлайн книга «Пророк»
|
– Нет, Макс, не надо... – выкрикнул старик. Но Макс схватил парня за волосы и со словами: «А тебе так понравится, сосунок?!» – швырнул его в толпу, раскидав в стороны нескольких человек, словно кегли. Мэл продолжал снимать всю сцену, выхватывая камерой сцепившиеся тела, прыгающие над толпой плакаты с призывами «Да – легальным абортам!» и трепещущие на ветру американские флаги. Было непонятно, кто на чьей стороне и кто берет верх, но материал был потрясающим, вне всяких сомнений. Джон не мог произнести ни слова, поэтому вступила Эли: – Лесли? Лесли, ты еще с нами? Голос Лесли раздался откуда-то из-за кадра в тот самый момент, когда камера поймала в кадр первую полицейскую машину, подъезжающую к месту событий. – Да, Эли и Джон, мы сейчас находимся на безопасном расстоянии, и, как вы можете видеть, в дело вмешалась полиция, так что волнение очень скоро уляжется. – С чего это все началось? – спросила Эли. Джон знал; он никогда не задал бы такой вопрос. – Ну... вероятно, вы видели того человека за заднем плане...который обращался к толпе... – Да, и думаю, наши телезрители тоже видели. – Очевидно, он выступает против абортов, а как всем нам известно, вопрос об абортах является одним из самых злободневных вопросов нынешней кампании – и думаю, именно это обстоятельство и послужило причиной довольно серьезных разногласий. – Тридцать секунд. Заканчиваем, – послышался голос Раша в их наушниках. Эли закончила фразой: – Хорошо, оставайся на месте, Лесли, а мы узнаем от тебя новые подробности сегодня в семь часов. Будь осторожна. – Да, я буду здесь, и мы будем внимательно следить за всем, что здесь будет происходить. Джон с некоторым облегчением сказал, глядя во вторую камеру: – На этом мы заканчиваем выпуск. Оставайтесь на канале Си-Би-Эс и смотрите вечерние новости в семь часов вечера. – До встречи, – сказала Эли. Музыкальная заставка. Общий план студии. Титры. Теле ведущие перебрасываются неслышными зрителям фразами со спортивными комментаторами и дикторами из отдела метеосводок, собирая и перетасовывая страницы сценария. Реклама. – Мэл, – сказала Тина Льюис, – ты слышишь меня? – Да, мы по-прежнему на связи, – ответил голос Мэла, слегка звеневший от возбуждения. – Держи кадр. Продолжай снимать. Часть материала мы дадим в семичасовом выпуске. – 0'кей. Тина и Раш смотрели на монитор с кадрами прямой трансляции: Мэл снимал полицейских, которые схватили старика чего чернокожего друга и тащили их из толпы. Ноги старика даже не касались земли. Пока полицейские волокли задержанных с площади, старик продолжал выговаривать своему другу: – Макс, ты не должен был делать этого! Макс кипел от негодования, обливался потом и был слишком зол, чтобы разговаривать. Он мог только проклинать старика, проклинать толпу и яростно вырываться из рук четырех полицейских – именно столько человек потребовалось, чтобы удержать его. – Все в порядке, угомонись, – сказал один полицейский, поигрывая дубинкой. Старик укоризненно сказал другу: – Макс, ты должен подчиниться! Не надо усугублять ситуацию! Макс пришел в чувство и неестественно быстро успокоился. – Извините, офицер. Я не хотел неприятностей. – Вы сейчас же уберетесь отсюда – или мы вас задержим, ясно? – О, мы сию же минуту уйдем, – сказал старик. – Ага, уже уходим. На границе площади полицейские отпустили их, и они поспешили прочь, радуясь свободе. Что же касается двух незнакомцев, которые первыми начали махать кулаками, то их и след простыл. Мартин Дэвин сиял от удовольствия, когда докладывал губернатору: – Видели бы вы это! – Это попало в выпуск? – Узнаем через минуту. Но оператор из кожи вон лез, чтобы все заснять. – Отлично, сыграем на этом. Камеры в студии были выключены, съемка закончилась. Эли и Джон вынули из ушей передатчики и отстегнули маленькие нагрудные микрофоны. Студия, отрезанная сейчас от внешнего мира, превратилась в маленькую, пустую каморку с фанерными стенами. – Бедная Лесли, – сказала Эли. – Предполагалось, это будет легкое задание. Джон, схвативший трубку телефона, даже не услышал ее. – Раш? Раш? Дайте мне Раша, пожалуйста! – Он с грохотом швырнул трубку на рычаг. Очевидно, Раша не было поблизости. Эли несколько мгновений внимательно смотрела на него. – В чем дело? Джон метнул на нее свирепый взгляд, сам того не желая. Но сейчас ему оставалось только метать свирепые взгляды. – А!.. Эта... идиотская история... – Он схватил листки сценария и вышел из-за стола, скорее бормоча себе под нос, нежели отвечая на вопрос коллеги: Из всех эпизодов, которые можно было транслировать, надо же было выбрать именно этот... и теперь все будут смотреть его снова и снова, пока он не утратит актуальность... Джон обогнул фанерный задник студии и сразу оказался в отделе новостей просторном, во весь этаж, зале, устланном серым ковровым покрытием и разделенным на крохотные кабинки, в каждой из которых находился стол, телефон и компьютер с монитором: здесь работали все репортеры, режиссеры, редакторы и теле ведущие, отбирая, урезая и компонуя материал для ежедневных выпусков новостей. Где же Раш? Где хоть кто-нибудь ответственный за случившееся? В самом начале седьмого в отделе новостей царило относительное спокойствие. Программа, выходившая в семнадцать тридцать, закончилась, и половина сотрудников разошлась по домам. Ответственный за семичасовой выпуск Пит Вудман уже отобрал материал для следующей программы, и сейчас пять его подчиненных сидели за своим и столами, делая последние штрихи, дополнГя сценарий, монтируя видеозаписи, пересматривая последовательность эпизодов. О, вот и Раш. Сидит за своим столом в углу зала, проводит срочное непредвиденное совещание с Питом Вудманом по поводу сценария следующего выпуска. Вероятно, в связи с последними событиями. Черт. История с места набрала такие обороты, что теперь ее едва ли остановишь. – Лесли сейчас на площади, – говорил Раш. – И у Мэла есть весь отснятый материал, если тебе нужно. Это потрясающий материал... смотрится просто здорово. Пит изучал сценарий семичасовых новостей, водя по строчкам кончиком шариковой ручки. – Я так понимаю, она сейчас снимает выступление губернатора. Я пущу это в начале программы. Раш взглянул на часы: Он собирался начать через четверть часа. Хочет попасть в семичасовой выпуск, это я знаю. Он поднял глаза. |