Онлайн книга «Пророк»
|
– Бабушка говорит, вы с дедушкой забросили лодку, когда ты уехал в колледж. – Верно. – Джон принялся рыться в груде деталей, пытаясь рассортировать их и вспомнить, что есть что. – Это был наш совместный проект, работа, которую мы хотели сделать вместе. Думаю, именно поэтому Папа так и не стал заканчивать ее. Он ждал моего возвращения. – Ты вернулся слишком поздно. Карл был прав – Джон знал. Но малыш был излишне резок, а Джону уже хватало боли. – Да. Да, верно, Карл. Именно так. Но теперь я здесь, и ты тоже, и нам надо принять кое-какие решения. Карл просто смотрел на куски дерева. Да, именно куски – разрозненные, разбросанные на полу куски. – Верно? – спросил Джон. Карл был готов снова уклониться от разговора, но понимал, что поступит малодушно. Нет, он должен все проверить. Он должен знать все наверняка. – Я не хочу строить никакую дурацкую лодку. – Я думал, мы с тобой сможем закончить дело, которое начали мы с Папой. Потом Джон осторожно добавил: – И я думал, мы можем поговорить. – О чем? – О чем захочешь. Карл попробовал прямо взглянуть Джону в глаза, и Джон встретил его взгляд. Да, он действительно собирался полностью раскрыться – если Карл правильно его понял. – О чем захочу, значит? – Послушай, едва ли это доставит нам удовольствие, но какой у нас выбор? Насколько я понимаю, мы можем либо принять существующее положение дел и прямо сейчас начать склеивать обломки, либо просто разойтись в разные стороны, уйти из жизни друг друга и оставить все ошибки неисправленными. Проверь его, Карл. Нанеси пробный удар и посмотри, как он отреагирует, – Почему вы с мамой разошлись? Джон поморщился. – О Господи...Карл вскинул руки. – Ну да, как же! Мы можем говорить о чем я захочу! – Он двинулся к двери. – Слушай, дай мне секунду подумать, ладно? Карл остановился, а Джон сердито сказал: – Ты сразу затрагиваешь серьезные и болезненные вопросы, действительно болезненные – и ожидаешь заранее приготовленных для тебя сообщений и комментариев или что-то такое? Ты считаешь, причина настолько проста? Карл всего на миг задумался, потом кивнул. – Да, считаю. – Да неужели? – Мама была эгоисткой, ты был эгоистом. Ты думал только о своей карьере, а она думала только о том, как бы не дать тебе – или любому другому мужчине сесть ей на шею. Джон открыл рот и уставился на сына. – Тогда зачем спрашивать? – Причина в этом? – Да. – 0'кей. – Я так понимаю, ты обстоятельно обсуждал эту тему со своей матерью. – Ее зовут Руфь. – Ладно... Руфь. – Должно быть, ты не особо хорошо к ней относишься. Теперь Джон взбеленился. У него с языка сорвалось ругательство. – Что ты сказал? – Я сказал... – Джон немного сник. – Извини... – Но потом он вдруг снова разозлился. – И с какой стати я должен извиняться перед тобой? Ты сам-то слышишь, как ты разговариваешь последнее время? – Эй, я все еще грешник! Я не разговаривал с Богом, как ты! Джон собирался было парировать и уже набрал воздуха в грудь, но потом сдержал готовые вырваться слова, протяжно выдохнул и просто улыбнулся, покачал головой, опустив глаза, и на миг задумался. Потом он поднял взгляд. – Ладно, Карл. Ты хочешь найти со мной общий язык? Хочешь быть честным? Тогда скажи мне одну вещь. Когда ты разбрызгивал здесь краску вчера вечером, ты о ком думал? Карл улыбнулся. – О себе. – Значит, ты думал не о бабушке с дедушкой и их уютной маленькой мастерской, не о неприкосновенности их собственности и не о том, как должен вести себя человек в гостях? – Нет... я ничего не соображал от ярости. – И прежде чем Джон успел прокомментировать его слова, Карл добавил: – Но, как я уже сказал, я грешник. Я совершаю подобные поступки. Джон обвел взглядом помещение – словно недоуменно переглянулся с инструментами и станками. – Тогда послушай... дай другому грешнику маленькую поблажку, а? – Карл не нашелся что ответить, поэтому Джон продолжил: – Я грешник. Конечно... я грешник и совершаю греховные поступки. Это первый факт, который необходимо признать, когда встречаешься с Богом, – иначе ты нечестен. – Джон поднял глаза к потолку. – Ты больше не можешь оставаться подобием того портрета. Хорошая работа, между прочим. Карл посмотрел на телеведущего под потолком – по-прежнему хладнокровного, собранного, безупречного, профессионального. – Меня тошнит от этого портрета. – Ну конечно, и мы оба знаем почему. Поэтому просто постарайся заставить Бога поверить в изображенного там человека. Не зацикливайся на этом образе! Бог видит его насквозь. Он знает, кто ты такой на самом деле, поэтому ты тоже можешь полностью раскрыться и быть честным перед самим собой. Карл посмотрел на портрет, потом на отца, а потом вернулся к невыясненному вопросу. – Так... что ты думаешь о Руфи? – Я думаю... В первую очередь я думаю, что не хочу говорить о ней. – Что ж... она тоже не много говорит о тебе. Но ты ненавидишь ее? – Нет, ни в коем случае. – Ты все еще любишь ее? Джону пришлось прислушаться к своим мыслям, своим чувствам. – Тогда я не сомневался в том, что люблю Руфь. Но сейчас, оглядываясь в прошлое, я могу сказать, что себя я любил больше. И теперь... теперь я просто не знаю, как мне следует относиться к ней. Если любовь означает только чувство, то она ушла безвозвратно. Если любовь означает обязательства перед другим человеком, то их у нас никогда не было. – А меня ты любишь? Джон несколько мгновений обдумывал ответ, прежде чем дать его: – Возможно, ответ тебе не понравится, но едва ли он удивит тебя. – Валяй. – Я всегда любил тебя, Карл. Если брать слово «любовь» в самом широком смысле, самым общим планом, я люблю тебя и всегда любил. Но когда рассматриваешь вещи в узком, конкретном смысле слова, все начинает рассыпаться. Покуда любовь – это чувство, я всегда любил тебя, без вопросов. Но если любовь – это обязательства... Ты сам знаешь ответ. Себя я любил больше. – Джон хотел удостовериться, что Карл понял его. – Ну как... ты понимаешь, о чем я говорю? Карл сморгнул слезу. – Да. Джон опустил глаза на беспорядочно разбросанные на полу деревянные детали. |