Книга Тринадцатый этаж, страница 50 – Даниэль Галуйе

Как ни крути, Ассоциация обречена. И в результате целый мир, целая искусственная Вселенная должна быть начисто стерта, чтобы обеспечить возможность нового старта.

Снова подойдя к окну, я стал наблюдать, как огромный оранжевый солнечный диск выползает на небосклон, расталкивая перед собой рассветную дымку. Этому солнцу не суждено достичь противоположной стороны горизонта.

Вдруг я почувствовал, что в комнате я не одни. Это было не более чем смутное осознание какого-то шороха у меня за спиной, почти не слышный звук шагов.

Не желая выдавать мою обеспокоенность, я небрежно и неторопливо опустил руку в карман. Затем выхватил пистолет и развернулся кругом.

Это была Джинкс.

Она посмотрела на лазерный пистолет:

— Это ничего не решит, Дуг.

Я остановился, держа руку на курке:

— Почему не решит?

— Не важно, как сильно ты меня облучишь, ничего тебе это не даст. Ты можешь лишить меня воли. Но каждый раз, когда моя проекция прекращается, это освобождает меня от волевого паралича. Я просто стану возвращаться назад снова и снова.

Эти слова обескуражили меня, и я убрал пистолет в карман. Я ничего не могу добиться силой. Нужно найти какой-то другой способ. Призвать прислушаться к голосу разума? Дать ей понять, что нельзя допустить, чтобы конец света застал ее здесь?

Джинкс подошла ко мне:

— Дуг… я люблю тебя. Ты любишь меня. Я поняла это через сопереживательную связь. Мне не нужно никакой другой причины для того, чтобы быть с тобой.

Она положила руку мне на плечо, но я отвернулся:

— Если бы ты вошла в связь сейчас, ты поняла бы: я не хочу, чтобы ты находилась здесь.

— Милый, я это понимаю. Я даже думаю, что на твоем месте могла бы чувствовать то же самое. Но все равно я не уйду. — Решительно расправив плечи, она отвернулась к окну и принялась смотреть на город. — Оператор еще не подключался к тебе, ведь так? — спросила она.

— Нет, не подключался. — И тут я понял, что нужно делать, если я хочу убрать ее из этого мира и чтобы она осталась за его пределами до того, как произойдет тотальное депрограммирование.

— Ты был прав насчет техники сопереживательной связи, — задумчиво произнесла Джинкс. — При нормальных условиях реагент даже не знает, что к его разуму подключились. Но есть еще способ сделать это переживание настолько болезненным для субъекта, насколько тебе захочется. Все, что нужно для этого, — немного нарушить совпадение параметров модулятора.

Она вовсе не соврала мне, когда сказала, что не важно, сколько раз я парализую ее волевой центр мозга, и что она будет возвращаться снова и снова. И мое решение заключалось в том, чтобы приказать ей прекратить проекцию как раз перед последним мгновением, когда для нее уже не останется времени на возвращение.

Я мог бы застать Джинкс врасплох, оглушить ее, обработать ее мозг прямо сейчас. Конечно, так она превратится в послушную машину. Но тогда ее судьба будет в моих руках. Тогда я смогу сесть спокойно и уповать на то, что, когда момент полного депрограммирования приблизится, я это как-нибудь замечу. Может быть, сначала солнце или, возможно, некоторые важные части реквизита начнут исчезать на глазах. Когда это произойдет, мне останется просто-напросто приказать Джинкс уходить и надеяться, что уже слишком поздно для осуществления повторной проекции.

Но когда я нацелил на нее пистолет, она, по-видимому, заметила мое отражение в окне.

— Убери пистолет, Дуг, — спокойно произнесла она. — Он разряжен.

Я взглянул на индикатор. Он показывал «ноль».

— После того как ты отослал меня наверх, я могла бы вернуться скорее, — объяснила Джинкс. — Но мне еще пришлось потратить время на то, чтобы спрограммировать отсутствие заряда в этом пистолете. — Она опустилась на диван и поджала под себя ноги.

Я удрученно встал у окна. На улице мобильные тротуары были переполнены людьми. Большинство из них ехало по направлению к зданию компании «Реэкшенс». Публичная демонстрация симулятора, организованная Сискином, привлекала народ подобно красочному фестивалю.

Я резко повернулся к Джинкс:

— Но, Джинкс… я же ничто!

Она улыбнулась:

— Я тоже ничто… теперь.

— Но ведь ты реальна! У тебя впереди целая жизнь в физическом мире!

Она жестом пригласила меня сесть рядом с ней на диван:

— Можем ли мы быть уверены, что при ближайшем рассмотрении даже самая наиреальнейшая из реальностей не окажется всего лишь субъективной? Никто не в состоянии доказать, что он существует, разве не так?

— К черту философию! — Я плюхнулся на диван рядом с ней. — Я говорю о непосредственном, об имеющем значение. У тебя есть тело, у тебя есть душа. У меня нет!

Не переставая улыбаться, Джинкс вонзила свой ноготь в мое запястье.

— Вот. Это должно убедить кого угодно в том, что у него есть тело.

Я поймал руку девушки и притянул Джинкс к себе.

— Ради бога, Джинкс! — взмолился я, понимая, что терплю поражение в моей попытке вернуть ее обратно в ее мир. — Это серьезно!

— Нет, Дуг, — задумчиво сказала она. — Даже в моем физическом мире нельзя до конца быть уверенным, что все материальное на самом деле состоит из материи. А что касается души, то кто сказал, что она обязательно в какой-то степени должна ассоциироваться с чем-то физическим? Тогда считалось бы, что у карлика душа меньше, чем у великана. В любом мире.

Я лишь сидел, уставившись на нее.

— Разве не видишь? — серьезным тоном продолжала Джинкс. — Мы не обязаны заменять нашу концепцию Бога этим всемогущим гиперманьяком — Большим Оператором симулятора социальной среды — только потому, что мы находимся здесь, в симуляторе.

Начиная понимать, о чем она ведет речь, я кивнул.

— Интеллект — вот что имеет значение по-настоящему, — убежденно продолжала Джинкс. — И если существует загробная жизнь, то реагенты, обитающие в этом мире, заслуживают ее в той же степени, что реактивные единицы симулятора Фуллера или реальные люди моего мира. — Она прижалась щекой к моему плечу. — Дуг, нет никакой надежды на то, что этот мир спасется. Однако я не возражаю против этого. Правда. Понимаешь, я потеряла тебя там, наверху. Но нашла тебя здесь. Если бы мы поменялись ролями, ты чувствовал бы то же самое, и я бы тебя поняла.

После этих слов я поцеловал ее, будто уже следующее мгновение должно было стать последним перед тотальным депрограммированием.

Улыбнувшись Джинкс сообщила:

— Если вдруг окажется, что Он даст этому миру просуществовать еще несколько дней, я все-таки отбуду туда, наверх… но только, чтобы настроить модулятор на импульсное напряжение. После этого я вернусь сюда. А через несколько секунд связь между моей проекцией здесь и моим физическим телом там будет разрушена. Полностью. И тогда я стану неотъемлемой частью этого электронного мира.