Онлайн книга «Возвращение к любви»
|
– Уилл… Я смотрю на дверь, но там никого. Отлично! Вот и галлюцинации! Я слишком много думаю. А вдруг Шерри оставила мне какое-нибудь чудесное снадобье? Наверняка. Надо посмотреть в сумке с вещами. – Уилл… Вскочив на ноги, я смотрю на Лейк: глаза закрыты, она не двигается… Но я же отчетливо слышал свое имя! Это точно! Я подбегаю к ней и дотрагиваюсь до ее щеки: – Лейк? О господи, она поморщилась! Поморщилась! – Лейк! Лейк!!! – Уилл? – произносит она едва слышно. Она жмурится, пытаясь открыть глаза. Я выключаю верхний свет и, потянув за шнурок, включаю ночник рядом с кроватью: лампы дневного света – это зло, по себе знаю. – Лейк, – шепчу я, забираясь к ней в постель и целуя в губы, в щеку, в лоб. – Если тебе больно говорить, то не пытайся! Все в порядке, я здесь, с тобой все хорошо. Чувствуешь? – спрашиваю я, беря ее за руку. Она кивает. Едва заметно, но все-таки кивает. – Все хорошо, – повторяю я снова и снова сквозь слезы, – все хорошо. Открывается дверь, и в палату входит сестра. – Она назвала меня по имени! – радостно сообщаю я. Сестра смотрит на меня, выбегает в коридор и возвращается вместе с доктором Бредшоу. – Вставайте, Уилл! Надо ее осмотреть. Это недолго, и вы скоро вернетесь. – Она назвала меня по имени, – повторяю я, сползая с кровати. – Она назвала меня по имени! – Выйдите, пожалуйста! – с улыбкой просит меня доктор. Прошло уже целых полчаса, а из палаты никто не выходит и не входит туда. Я стучусь. Сестра тихо приоткрывает дверь, я пытаюсь протиснуться мимо нее, но она меня не пускает: – Сэр, подождите еще чуть-чуть! Может, пора всех обзвонить? Нет, надо сначала убедиться, что мне не послышалось. Хотя о чем это я? Я же знаю, что она слышала меня! Говорила со мной! Шевелилась! Доктор Бредшоу выходит из палаты, за ним по пятам следует медсестра. – Доктор, я же не ослышался, правда? С ней все в порядке? Она назвала меня по имени! – Успокойтесь, Уилл, прошу вас! Будете так себя вести, вас попросят покинуть отделение! Успокоиться? Да я спокоен как слон! – Она реагирует на раздражители, – продолжает он. – Физиологические реакции в норме. Что произошло, не помнит. Память будет возвращаться постепенно. А сейчас ей нужно отдохнуть, Уилл. Я пущу вас к ней в палату, но вы должны дать ей отдохнуть. – Хорошо, обязательно! Обещаю! Клянусь! – Я вам верю. А теперь идите. Два раза ему повторять не приходится: я вхожу в палату. Лейк лежит лицом ко мне и улыбается вымученной, слабой улыбкой. – Привет, – шепчу я. – Привет… – едва слышно отзывается она. – Привет, – повторяю я, подхожу к постели и глажу ее по щеке. – Привет, – снова шепчет она. – Привет… – Перестань! Она пытается засмеяться, но это больно, поэтому она закрывает глаза. Я беру ее за руку, утыкаюсь лицом ей в шею и плачу. * * * В течение нескольких следующих часов она, как и предсказывал доктор Бредшоу, то приходит в себя, то снова впадает в забытье. Очнувшись, она вновь и вновь произносит мое имя. Каждый раз я говорю ей, чтобы она закрыла глаза и отдыхала. Каждый раз, когда я прошу ее закрыть глаза и отдыхать, она меня слушается. Время от времени к нам заходит доктор Бредшоу. Они еще немного снизили дозу обезболивающих, чтобы она могла оставаться в сознании более длительные промежутки времени. Нет, все-таки пока не буду никому звонить: еще рано делать выводы. К тому же я не хочу, чтобы сюда заявилась целая толпа посетителей, Лейк надо отдохнуть. Около семи утра я выхожу из туалета, и тут она впервые произносит что-то, кроме моего имени: – Что случилось? – Мы попали в аварию, – отвечаю я, садясь на стул рядом с кроватью и поглаживая Лейк по плечу. – А мальчики? – с ужасом во взгляде произносит она. – Все в порядке, все целы и невредимы. – Слава богу! А когда? И какой сейчас день? – Суббота. Авария случилась в четверг вечером. Что последнее ты помнишь? Она закрывает глаза. Я выключаю лампу над кроватью. Не понимаю, зачем нужно, чтобы свет все время горел? Неужели кому-то из пациентов нравится, когда в метре над их головой сияет лампа дневного света? – Помню, как мы ехали на слэм… Помню твое выступление… и все… Кажется, все… Кстати, я тебя простила? – спрашивает она, хитро поглядывая на меня. – Да, простила, – смеюсь я. – И еще: ты меня любишь. Сильно-сильно! – Хорошо, – улыбается она. – Ты серьезно пострадала. Тебе сделали операцию. – Знаю, врач говорил… – Я тебе потом расскажу все подробно – ладно? – Я глажу ее по щеке тыльной стороной ладони. – А сейчас тебе нужно отдохнуть. Пойду пока позвоню всем нашим: Кел там с ума сходит, и Эдди тоже. Скоро вернусь – хорошо? Она кивает и закрывает глаза. Я наклоняюсь, целую ее в лоб, беру с тумбочки телефон и шепчу: – Я люблю тебя, Лейк. – Еще раз, – шепчет она. – Я люблю тебя! * * * Гостей становится все больше и больше, поэтому время посещения приходится строго регламентировать. Я вынужден ждать в холле, как и все остальные: в палату пускают по одному человеку. Первыми приехали Гевин и Эдди, потом Шерри привезла Кела, буквально вслед за ними вошли мои бабушка с дедушкой и Колдер. – А мне к ней можно? – спрашивает Кел. – Конечно можно. Она все время о тебе спрашивает. На отделение интенсивной терапии пускают только по очереди и на пятнадцать минут, сейчас у нее Эдди, так что ты следующий. – Она говорит? С ней все в порядке? Она меня помнит? – Да-да, все отлично! – успокаиваю его я. – Пойдем, Внукокел, – обнимает Кела за плечи Дедопол, – позавтракаем, а потом пойдешь к сестре. Бабушка и дедушка ведут Кела с Колдером в кафе, я прошу их захватить и мне что-нибудь из еды: наконец-то ко мне вернулся аппетит. – Хочешь, мы заберем мальчиков к себе на пару дней? – предлагает Гевин. – Да нет, спасибо! По крайней мере, не сейчас. Пусть останутся у бабушки еще на пару дней. Но не больше: не хочу, чтобы они долго пропускали уроки. – Кирстен пойдет в школу в среду. Если твои привезут мальчиков во вторник, они могут пожить у нас, пока Лейкен не выпишут, – предлагает Шерри. |