Онлайн книга «Богомолье»
|
– Ишь ты, ба-а-рин! Подольстился к барину – бока належивает, морду себе нагуливает, марькизь вшивый! Мы тут сто потов спустили, а он по морям катался, картинками занимался. Заходили к Илье, оглядывали стены. – Картинками занимаешься. Ишь долю себе какую вымолил. В господа́, что ль, выходишь? Просись, вольную тебе даст барин. Говорил им Илья, затаив горечь: – Обучался я там, чтобы расписать для вас церковь. Вот буду… – Для барина. А для нас и старой было довольно. – Нет, для вас. Для вас только и работал. Для вас вернулся, – говорил Илья с сердцем. – Остался бы там – не слыхал бы обидных слов ваших. Не верили ему люди. Захаживала к нему старая Агафья, тетка. Сокрушалась: – Лучше бы ты, Илюшечка, там остался. А то что ж ты теперь – ни Богу свечка, ни этому кочережка. Смеются на тебя и девки. На какое же тебе положение выходит? Молчал Илья. Принимался рассказывать старой Агафье про разные чудеса. Не верила Агафья. Сердились на Илью девки: и не смотрит. Намекал бурмистр Козутоп тетке, что по сердцу он его дочке, выхлопочет у барина, возьмет к себе в дом зятем: слыхал бурмистр от самого барина, что теперь большие деньги может заработать Илья иконами. И на это молчал Илья. Надевал свою шляпу-итальянку, ходил в парке, садился на берегу, вспоминал прошлое. А все не призывал барин. Тогда пошел Илья к барину, доложился через обученного камердинера Стефана. Вышел на крыльцо барин, сказал, что забыл он про церковную работу. – Осмотришь церковь и изобразишь план работы. Потом доложишь. Подал Илья барину план работы. Повертел барин план работы, сказал, чтобы пустил Илья под куполом к престолу Господню впереди великомученицу Анастасию [154] , а не первомученика Стефана [155] , похвалил, что не забыл Илья Преподобному Сергию положить видное место – Сергий был его ангел, – и сказал: – Теперь знай работай. И встал Илья на работу. Х
Прошло лето, пошли осенние холода с дождями. Задымились риги, ударили морозы, и стала промерзать церковь. Пошел Илья доложиться, что немеют пальцы и надо топить церковь, а то портит иней живописную работу. Стали прогревать церковь. Служились службы – мало кто смотрел на обставленные лесами стены. Часто наведывался Каплюга, пощелкивал языком, хвалил: – По-новому, Илья, пишешь. Красиво, а строгости-то нету. Говорил Илья: – Старое было строгое. Радовать хочу вас, вот и пишу веселых. А будет и строгое… будет… Обижался и Каплюга: гордый стал Илья, иной раз даже и не ответит. Заходил и барин, глядел написанное. Говорил: – Важно! Самая итальянская работа. Ты, Илья, над Анастасией особо постарайся, для барыни. – Для всех стараюсь… – говорил Илья, не оборачиваясь, – в работе. Строго посмотрел барин и повторил строго: – Я тебе говорю про Анастасию! Не ответил Илья, стиснул зубы и еще быстрее заработал. Пожал барин плечами. – Я тебе, глухому, говорю еще раз… про Анастасию! Тут швырнул кисть Илья в ящик и сказал: – Я пишу… и пишу по своей воле. Если моя работа не нравится, сударь, заставьте писать другого. А великомученицу Анастасию я напишу, как знаю! Резко и твердо сказал Илья и твердо взглянул на барина. Усмехнулся барин. Сказал по-особенному: – Научился говорить вольно? Сказал Илья: – В работе своей я волен. Волей своей вернулся – волей и работать буду. Прикажете бросить работу? – Продолжай… – сказал барин. И не приходил больше. Другой год работал Илья бессменно. Пришла и прошла весна, переломилось лето, и к Ильину дню, престолу, окончил Илья живописную работу. Пришел на крыльцо, сказал камердинеру Стефану: – Доложи, что работу кончил. Велел сказать ему барин: – Придем завтра – посмотрим. В церковь пошел Илья, разобрал подмостки, встал на самую середину и любовно оглядел стены. Сказала ему душа: «Радуйся, Иерусалиме!» И сказала еще: «Плавать бы тебе, Илья, по большому морю!» Не было ни души в церкви. Был тогда тихий вечер, и стрижи кружились у церкви. Сказал Илья: – Кончена работа… И стало ему грустно. В цветах и винограде глядели со стен кроткие: Алексей – человек Божий [156] и убогий Лазарь. Сторожили оружием – Михаил-архангел с мечом, Георгий с копьем [157] и со щитом благоверный Александр Невский. Водружали Крест Веры и письмена давали слепым Кирилл и Мефодий [158] . Вдохновенно читали Писание Иван Златоуст, Григорий Богослов и Василий Великий [159] . Глядели и звали лаской Сергий и Савва. А грозный Илья [160] мужицкий, на высоте, молниями гремел в тучах. Шли под широким куполом к лучезарному престолу Господа святые мученики, мужи и жены, – многое множество, ступали по белым лилиям, под золотым виноградом… |