Онлайн книга «Мария в поисках кита»
|
— Послушайте, Фернандо-Рамон… Если мы решим уехать отсюда… в ближайшее время… Можем ли мы рассчитывать на вас? — Ну, не знаю, — тут же закочевряжился старина Фернандо. — Вряд ли мне захочется появиться здесь… в ближайшее время. — А на острове кто-нибудь сможет нам помочь? — Поспрашивайте… — А какие-нибудь регулярные рейсы на Талего есть? Завозят же сюда продукты и все такое. — Поспрашивайте… — Тогда… Вас не затруднит передать этому парню, Сабасу… чтобы он с нами связался? — Передать, конечно, несложно. Только не знаю, когда его увижу. Что, если он вообще переселился в Бенидорм? Или в Картахену? Сабас — он такой. Сегодня здесь, а завтра — ищи-свищи. Я и сам не отличался постоянством в его годы… — Значит, наша проблема не разрешима в принципе? — Неразрешимых проблем нет, красавица моя. Но есть проблемы, решение которых требует больших усилий. И соответствующих вложений. Вот и началось выкручивание рук! Почему, почему я всегда забываю, что там, где вход бесплатный, — выход сто рублей? Отдавать сто рублей ох как не хочется. Но в критической ситуации выложишь и двести. И пятьсот. — Сколько? — тяжело вздохнув, спросила я. — Три сотни. Из уважения к вашей подруге. Писательнице. Опять триста! Очевидно, это число для старины Фернандо сакрально. Он с самого начала хотел получить именно триста. И таки получит их — наверняка. Если я не придумаю другой способ бегства с Талего. Посредством воздушного шара, аэростата или крылатой ракеты. На местных энтузиастов надежда слабая: у пристани не видно ни одной лодки. Наверняка все они вытащены на берег: чтобы волна и каменные причальные стенки не раскрошили их в щепы. — Хорошо. Пусть будет триста. — Мой телефон есть у Анхеля-Эусебио. Надумаете выбираться отсюда — звоните. — Я тоже оставлю вам номер мобильного… — И заморачиваться не стоит! Сигнала здесь все равно нет. Это же Талего. В устах старины Фернандо последняя фраза прозвучала как «Это же ад, обратите внимание!». Как будто наличие ада все объясняет. — Тогда каким образом я с вами свяжусь? — У Анхеля-Эусебио в лавке — стационарный аппарат. И у старухи Майтэ вроде бы тоже. Ну, счастливо вам оставаться! — Да уж… Счастливо… ВПЗР ждала меня на берегу, и особенного счастья на ее лице написано не было. Во-первых, она едва не свалилась в воду при высадке и к тому же утопила пакет с дорожной мелочью. Самая меньшая из потерь! Хуже было бы, если бы она погубила сумку с аппаратурой: видеокамерой и двумя фотоаппаратами (один из них — профессиональный «Nikon» с дорогущим съемным объективом). Но такие вещи в руки ВПЗР я уже давно не даю: руки у нее дырявые. Вот и приходится таскать все на себе — и это без учета собственного ноутбука и собственного чемодана!.. — Я уронила пакет, — мрачно заявила ВПЗР. — Да, я видела. Бог с ним. Идемте поскорее, а то нас сдует в море. — Не «бог с ним», а нужно доставать. — Как вы себе это представляете? Я должна прыгнуть в воду за вашим чертовым пакетом? Или пригласим бригаду водолазов? Или батискаф подгоним? — Без пакета я никуда не пойду. — Там было что-то ценное? Вопрос не предполагает утвердительного ответа: все ценное, включая паспорта и кредитки, на время перелетов и переездов перекочевывает ко мне — опять же по причине безалаберности и несобранности ВПЗР. — Было. — Что?! — Мой ПиСиПи. Писипюк с дебильной игрой «7 чудес света» канул в бездну! Что ж, туда ему и дорога! — Послушайте… Даже если я сейчас нырну за ним и даже если я его достану… — Я запомнила место… Я покажу, — оживилась ВПЗР, не допускающая и мысля, что я не нырну и не достану: по-другому и быть не может, желание королевы — закон! — …работать «и все равно не будет. Это же ясно! Вспомните, как вы уронили в унитаз свой старый телефон! Работал он после этою или нет? — Нет, — вынуждена была признать ВПЗР. — Вот видите. А ПиСиПи — такая же электроника. Забудьте о нем. Купим новый. — Где? Здесь, на Талего? — Не думаю, что здесь. Но где-нибудь, да купим. В более цивилизованном месте. Идемте… Почему Талего, гребаный остров, до сих пор не используют как площадку для съемок футуристических ужастиков? Именно так будет выглядеть мир после Апокалипсиса — ничего и декорировать не надо!.. То, что открывается взгляду с пристани: каменистая пустынная дорога, ведущая к домам; одинокий катер размером с крейсерскую яхту. Катер на полкорпуса забросан камнями; одинокая туша собора, одинокие высохшие пальмы, из-за ветра их стволы гнутся едва ли не до земли; одинокое приземистое здание справа от домов — филиал валенсийского океанариума, летом оно смотрелось веселее; силуэт маяка «Cara al mar» — где-то у линии горизонта; перевернутые кверху днищами лодки — их не меньше двух десятков; врытый в землю щит с надписями на четырех языках: ¡BIENVENIDOS! WELCOME! BIENVENUE! WILLKOMMEN! «Добро пожаловать!» — как же!.. В постапокалиптическом контексте Талего это смотрится откровенным издевательством. С другой стороны, крылатую литературно-кинематографическую фразу «Добро пожаловать в ад!» еще никто не отменял. И немудреная песенка «Холодный день в аду» уже давно стала поп-классикой. Наверное, таким он и должен быть — холодный день в аду. Хотя ВПЗР всем своим видом пытается доказать обратное: это всего лишь холодный день в раю, Ти. Завтра будет теплее! Получается неубедительно. И насчет завтрашнего тепла — тоже неубедительно. Возможно, кто-нибудь из местных объяснит мне, почему на Талего такой колотун. В материковой Санта-Поле было никак не меньше шестнадцати градусов, обычная для средиземноморского побережья температура, даром что январь на дворе. А здесь… Меня не покидает ощущение, что воздух едва прогрет. Как будто и не уезжали из Питера: ветер, холод и сырость, пронизывающая до костей. — Ну, вы по-прежнему счастливы? — спросила я у ВПЗР, на секунду тормознувшейся у щита с bienvenidos. — И даже больше, чем раньше. Но меня мучает один вопрос… — Какой? — Почему здесь нет приветствия на русском? — А почему здесь должно быть приветствие на русском? — Потому что русских в Испании полно. Могли бы и написать, проявить уважение к великой стране, корона с головы не упала бы… |