Онлайн книга «Прекрасная толстушка. Книга 2»
|
Лека замолчал и, подняв воротник своего светлого плаща, как черепаха в панцирь, втянул в него голову. Я не решилась спросить его о чем-либо, хотя в голове моей вертелись тысячи вопросов. — У тебя закурить не найдется? — спросил он. — Ты же бросил? — удивилась я. — Сейчас бы закурил… Тебе не противно меня слушать? — Нет. — Многих бы затошнило от таких разговоров. — Мне не противно… — я замялась, подыскивая слово. — Мне грустно. — Конечно, грустно, такой парень пропадает… Для кого пропадает? Для женщин, для тебя? Извини. А кто сказал, что я должен жить для тебя? Для себя я не пропадаю. И для таких же, как я, тоже далеко не пропащий… На отсутствие внимания не жалуюсь… — И все-таки, как это начинается? — не удержалась я от вопроса. — Когда и как ты узнал, кто ты? — Это происходит не сразу… Тебе действительно интересно? — Да, конечно. Иначе бы я не спрашивала. Лека остановился. Мы уже были в начале Тверского бульвара около магазина «Армения». — Не хочется идти домой… — сказал Лека. — Если ты не устала, пойдем к тебе… у тебя выпить есть что-нибудь? — Найдем, — сказала я. — Тогда пойдем, — сказал Лека, облегченно вздохнув. — Подожди, — спохватилась я. — Ты что — не собирался проводить меня до дому? — Да нет, что ты! — испугался Лека. — Просто если б у тебя не было выпивки, я бы сбегал напротив, в «Елисеевский». — Так он же не работает. — Сторож торгует до утра. — И где он сидит? — Есть одна заветная дверца со стороны Козицкого… — загадочно ухмыльнулся Лека. — И специальный стук, чтобы он знал: идут свои. — А мне не скажешь? — Зачем тебе? — Как зачем? Зачем тебе, затем и мне. — Тебе поклонники сами принесут. — Ага, — сказала я, — значит, когда ты идешь… — я засомневалась в правильности слова, но во второй раз с разбегу одолела: — Когда ты идешь на свидание, то выпивку покупаешь ты? Лека поморщился. — Опять примитивно мыслишь и, как следствие, дела ешь неправильные выводы. — Никаких я выводов не делаю… — Делаешь, делаешь. Ты ведь подумала: «Ага, если он по купает выпивку, значит, он вроде кавалера, а тот, другой, вроде дамы. Этот активный, а тот пассивный». Это расхожее заблуждение. В любви не бывает актива и пассива. В любви все равны. Когда вы, то есть обычные люди, встречаетесь, вы же не думаете, кто из вас активный, а кто пассивный. — Да разве можно сравнивать? — Можно. Если я не буду сравнивать с обычными любовными отношениями, ты ничего не поймешь! — Но когда парень подходит к девушке, чтобы познакомиться, она играет пассивную роль. — Только не надо лицемерия. А то, что она стреляла в него весь вечер глазками, перешептывалась и хохотала с подругами, разговаривала чуть громче, чем нужно, — это ты в расчет не берешь. Бедному парню только-только одна единственная мыслишка в голову пришла и он подошел, а тут какая предварительная работа была проделана… Да и не всегда парень первый подходит. А если, к примеру, девушка пригласила парня на «белый танец», и они так познакомились и впоследствии поженились, то ты будешь считать этого парня пассивным, а ее активным партнером? Он замолчал. И я молчала. Для меня это была слишком новая точка зрения. — Я же тебя спросил? — А я думала, что это риторический вопрос. — Никакой риторики. Я тебя прямо в лоб спрашиваю: парень, к которому первой подошла девушка, активный или пассивный? — Не знаю… — А если она его всю жизнь будет сильнее любить, ревновать и все такое прочее? Я пожала плечами. — То-то и оно! — воскликнул Лека. — Вы все примитивно рассуждаете, что пассивный гомик — это тот, кого имеют, а активный — тот, кто имеет… Стало быть, пассивный — это псевдоженщина, а активный — это все-таки еще мужчина. И так определено природой. При этом к пассивному вы относитесь с презрением, а к активному — с легким непониманием… Нет, Мэри, это не так. Тут дело не в физиологии, а в темпераменте… Мы подошли к моему дому, и Лека галантно открыл передо мной нашу тяжелую входную дверь. На лестнице у нас, как обычно, лампочки горели через одну, и Лека бережно подхватил меня под локоть. — И все-таки ты не рассказал мне, как это начинается… — Ты хочешь, чтобы я насухую рассказал историю своей жизни? — Да нет, я просто хотела узнать, как это со всеми бывает, — гнула я свое. Мне не давала покоя моя история с Никой. В какой-то момент разговора я начала опасаться, что я скрытая лесбиянка и сама этого не знаю, но именно поэтому и не нахожу нормального счастья с мужчиной. — А со всеми это происходит каждый раз по-разному. У каждого своя история. Я могу рассказать только свою. О других у нас рассказывать не принято. 4 У меня дома был коньяк и немножко «Шартреза» для Татьяны. После того случая с неудачной попыткой спровоцировать выкидыш я на него смотреть не могла. А для Таньки он по-прежнему оставался любимым напитком. Разволнованная своими мыслями, я с удовольствием тяпнула с Лекой рюмочку коньячку. Он выпил сразу вторую, пососал лимонную дольку, налил себе третью, сделал маленький глоток и заговорил: — Началось, как я уже сказал, еще в школе, в восьмом классе. Все мои друзья ходили смертельно влюбленные и морочили голову своими любовными переживаниями. А я их не понимал. Ну девчонки и девчонки. Ну у одной грудь, у другой ноги, у третьей задница. Ну волосы… Один мой дружок признался, что когда он видит, как сбоку под черным фартуком обтягивается грудь у его соседки по парте, то у него сразу встает. Он даже несколько раз дрочил прямо на уроке. Засунет руку в карман и щиплет за головку до щекотки… — До чего, до чего? — Пацаны тогда слово «кончать» еще не знали… Дрались до первой кровянки, а дрочили до первой щекотки. — Какое неприятное слово… — Зато точно передает ощущение. — Я не про щекотку… — Не станет же пацан в пятнадцать лет говорить: я мастурбирую. Он такого слова не знает. А словом «онанизм» нас с пятого класса врачи пугали на внеклассных занятиях. Говорили, будешь онанировать — пропадет память, потеряешь аппетит, покроешься прыщами, не сможешь вести нормальную половую жизнь. Так что это слово самое подходящее. — Извини, я тебя перебила. — Ничего, — криво улыбнулся Лека, — я не собьюсь. Это же моя жизнь… Он налил себе еще коньяка, махнул рюмку залпом и продолжал: |