Книга Метро 2033. Питер, страница 47 – Шимун Врочек

Эх, подумал Иван. Хоть что-то хорошее напоследок…

В следующее мгновение девушка подняла пистолет и нацелила Ахмету в висок. Щелчок курка.

— Отпусти его.

— Ты в своем уме?! — Ахмет дёрнулся было, но передумал. Девушка держала пистолет твердой рукой.

Надо же, подумал Иван. А я считал её заторможенной.

— Неблагодарная тварь!

Девушка покачала головой.

— Как раз очень благодарная. — она посмотрела на Ивана. Глаза красивые. — Он правду сказал. Ваш генератор они не трогали. Он трус и подлый человек, но сейчас он говорит правду. Теперь иди.

Иван встал. Рамиль смотрел на него без выражения.

— Он уйдёт… он должен заплатить! — у Ахмета задёргались губы.

— Ты на его лицо посмотри, — заметила девушка. — Тебе мало?

— Как тебя зовут? — спросил Иван.

Девушка ответила не сразу.

— Иллюза.

— Ты очень красивая, Иллюза, — сказал Иван и вышел.

* * *

Рамиль протянул ему «макаров» — рукояткой вперёд. Магазин на месте. Значит, скорее всего без патронов. Жаль.

— Его отец был настоящим правителем, — сказал телохранитель. — Сильным, жестоким, умным. Справедливым. А он слабый.

Иван потянулся за пистолетом. В следующее мгновение удар чудовищной силы сбил его с ног. В глаза плеснуло красным.

— Но всё-таки он мой повелитель, — сказал Рамиль.

Иван глухо застонал. Боль была огромная, как устье Невы. Как Залив. Больше, чем чёртово метро.

Чем, наверное, даже весь чёртов Питер.

— Прощай, Меркулов. И давай как-нибудь обойдемся без следующих встреч. В следующий раз я тебя убью.

— Д-да… — Иван выдохнул, перевернулся на спину. — …пошёл ты.

Рамиль улыбнулся.

— В «макаре» есть патроны. Хочешь застрелиться — пожалуйста. А пока прощай.

* * *

Сквозь красный туман.

Иван не помнил, как добрался до Восстания, не помнил, как прошёл патрули — но как-то прошёл, значит, говорил и называл пароль? Наверное. Боль отпустила его только, когда он добрался до своих вещей и забросил в рот сразу четыре таблетки бенальгина. Разжевал. Рот наполнился анальгетиковой горечью.

Чёрт, ведь берег же на чёрный день, подумал Иван. А сейчас какой? Белый что ли?

Белый-белый день, блин.

Бок онемел. В позвоночник словно загнали металлическую трубу.

В тоннеле опять начали стрелять и кричать «ура!». Победители. На станции пахло кровью и перегаром.

Иван огляделся.

Пашки не было. Один Солоха сидит со своей неизменной книжкой и смотрит на Ивана сквозь очки. Невозмутимый. И наплевать ему на всеобщее празднование.

Иван кивнул на груду металлических пластин, плавно изогнутых, словно по живому телу. Штук двадцать, не меньше. Если не больше.

— Это что?

Солоха махнул рукой.

— Да придурки ополченцы. Им броники выдали, а они повынимали оттуда пластины — мол, носить тяжело. Ну не идиоты?

— Ага, — Иван кивнул. Расстегнул куртку, бросил на платформу, начал разматывать бинты. Теперь бы перетянуть как следует… Посмотрел на Солоху. — Поможешь мне?

* * *

Мемов разглядывал Ивана с интересом. Спокойно. Почему-то Иван был уверен, что сказанное им заденет генерала, сломает спокойную маску вождя и покровителя.

Куда там. Обломайся, Иван.

— Значит, ты всё знаешь? — генерал кивнул. — Так даже проще.

— Что проще?

Пауза. Генерал смотрел на него — словно видел насквозь.

— Выбирай, Иван, — сказал Мемов, наклонился к нему через стол. — Или чтобы ничего не было или чтобы всё было. Выбор только за тобой. Это называется «свобода». Новое слово в твоем лексиконе, верно?

— Пожалуй, — Иван смотрел и злился.

— Тогда слушай.

Если выберешь «ничего не было» — ты всё забываешь, всё остается на своих местах, ты возвращаешься на Василеостровскую, женишься на прекрасной женщине, растишь с ней детей. Если выберешь «чтобы всё было»… тогда, — Мемов спокойно посмотрел на Ивана. — Ты должен идти со мной. Мне нужны такие люди, как ты.

Что тебя больше интересует, будущее или прошлое, Иван?

— Вы убили Ефиминюка.

— Я? — Мемов поднял брови. — Зачем?

— Тогда кто?

Генерал поморщился.

— Мы углубляемся в мелочи, Иван. Времени мало. Решай быстрее. Ты с нами или без нас?

— Я сам по себе, — сказал Иван.

— Это онанизм, а не жизненная позиция, — Мемов уже смотрел без улыбки. Страшные, светлые глаза, зрачки наколоты спицей. — В последний раз спрашиваю — только из уважения к тебе, Иван… Ты — со мной?

Вопрос.

Пауза.

Ответ.

— Нет, — сказал Иван. — Я по старинке, товарищ генерал — со своей будущей женой. Извините.

Непробиваемая маска Мемова наконец треснула.

— Брось, Иван! Мы здесь не словами играем, а жизнями.

— Точно. Значит, вы хотите прямого ответа? — Иван вдруг улыбнулся. — Хорошо. Сейчас вы его получите. Но сначала я хочу знать — зачем всё это было? Эта кража, это убийство? Эта война, наконец?

— Все хотят объяснений.

— Я хочу понимать. Вам ведь нужен помощник, а не кукла на ниточках, верно?

Мемов смотрел в глаза Ивана.

— А ты упрямый. Будет страшно иметь тебя своим врагом.

Тебя тоже, подумал Иван.

— Так ты со мной, Иван? — Мемов продолжал смотреть. — Только предупреждаю — отвечай честно. Впрочем, даже если соврешь… — Мемов помолчал. — Видишь ли, у меня есть особое чувство, очень полезное для политика. Я всегда вижу, когда человек врет. Итак, — он повёл головой. — Ты — со мной?

«Ты уж звиняй, командир, за пулемет».

Ефиминюк. Редкостный придурок.

И что теперь, за него помирать прикажете?

Молчание.

— Что решил? — спросил Мемов.

— Я с вами.

Взгляд Мемова пронизывал насквозь. Иван слышал толчки собственной крови в жилах.

— Хорошо, — сказал Мемов. Повёл головой, словно воротник натирал ему шею. — Верю.

* * *

Иван смотрел на снег. Он специально выбрал этот момент. Вокруг кипела весёлая суета — победа, победа, скоро домой — Гладыш собирал рюкзак, Иван краем глаза видел его широкую спину.