Онлайн книга «Жалитвослов»
|
«Давай выйдем, я тут где-то рюмочную видел.» В рюмочной он заказал большую стопку водки и ни слова не говоря выпил. Нефедов смотрел на него. «Я насчет своей работы», — сказал Швец, переведя дыхание. «Ты работаешь?» «Недавно устроился. В вечерней газете веду отдел некрологов.» «Да? Поздравляю. Не знал, что ты устроился.» Швец посмотрел на него как на сумасшедшего. «Ты с чем меня поздравляешь? — спросил он. — Ты что, разве не видишь?» «Н-ну, допустим, вижу.» «Ни черта ты не видишь, — сказал с горечью Швец. — Да от меня половина осталась! И все благодаря проклятым этим некрологам. Они из меня жизнь тянут!» «Как это?» — не понял Нефедов. «А вот так. Джона Донна читал? Или Хемингуэя?» (Он произнес «Хемингуея»). «Ты про колокол?» «Нет, выше. Это, собственно, Донн. Я вспомнил про него только недавно, когда это начало происходить. Он сказал, что смерть каждого человека умаляет и тебя. Это потом про колокол. Я знаю, что он звонит по мне. Смерть каждого, Андрей, про кого я пишу каждый день, меня умаляет. Скоро от меня ничего не останется.» «У тебя температура, Вадим, — сказал Нефедов, стараясь быть спокойным. — Ты должен отлежаться. Смотри, снег какой, а ты в такую погоду ходишь по улице с непокрытой головой.» «Снег! — повторил Швец и вдруг рассмеялся очень громко. От соседних столиков на них оглянулись. — Да ведь если волной смоет в море береговой утес, то меньше станет Европа. А от меня, Андрей, уже отмыло половину, и скоро ничего не останется. Меня захлестывают волны — а ты говоришь, что я хожу с непокрытой головой.» «Хорошо, — сказал Нефедов. — Чего ты от меня хочешь?» «Не знаю, — сказал Швец, не глядя на него. — Убей меня Бог, не знаю. Я недавно даже в обители святой был, у старца. Он сказал — брось свое занятие. А я не могу.» «Ты знал, когда спрашивал у него, когда умрет этот старец?» «Нет, — сказал Швец. — У меня дара такого нет, это еще Борис Владимирович говорил. И старец тут ни при чем. Дай ему вообще Бог здоровья, — он внезапно взглянул на Нефедова с подозрением. — А чего это ты спрашиваешь?» Нефедов смутился. Швец продолжал смотреть на него. «А ну, — приказал он, — говори, когда я умру.» «Тоже мне, бином Ньютона», — произнес внутри Нефедова какой-то незнакомый, глумливый голос, и он было хотел эти слова повторить и продолжить, но уперся, не повторил и не продолжил. «Я… не скажу тебе, Вадим, — с запинкой проговорил он. — Но у меня есть мысль…» Высказав эту свою мысль и собираясь уходить, Нефедов спросил его внезапно — Швец как раз заказал себе вторую стопку: «Так ты знал, когда он умрет? Тот святой старец, ты знал, когда он умрет, и сказал ему?» Швец сидел, уставившись пустым взглядом в стол. Свою стопку он уже выпил. «Я знал это, как только его увидел, — ответил он. — Но не говорил ему, потому что думал, что так лучше. А он сказал, что это от дьявола, что я во власти темных сил. Хееее! — вдруг засмеялся Швец блеющим смешком. — Я разъярился на него тогда и сказал ему. Он так испугался… Приказал мне уходить и больше никогда не появляться в обители. Он велел мне бросить мое занятие как можно быстрее… Но я не во власти темных сил, Андрей», — прибавил он жалобно, взглядывая на Нефедова. «Нет, — сказал Нефедов. — Конечно, нет.» Он вышел из рюмочной, перешел дорогу и вошел в подъезд редакции. На часах было полвторого — время обеда. Он отсутствовал целый час. Наверху он застал одного Колпина: он быстро-быстро набирал что-то на компьютере. Нефедов сел за свой стол и застыл. «Андрей! — позвал его Колпин, и Нефедов очнулся. — Тот актер…» Он не договорил, да это было и не нужно. Нефедов уже глядел на список и видел, что фамилия старого актера, которого он встретил в метро, обведена траурной рамкой. «Когда ты узнал об этом?» — спросил кто-то за Нефедова. «Уже все газеты говорят, — ответил Колпин, уважительно и в то же время жалостливо глядя на него. — Тебе надо что-то делать срочно, Андрей. Так дальше жить… одно мучение, поверь.» Нефедов сидел и смотрел мимо него. Колпин поднялся, подошел к нему и шутливо провел рукой у Нефедова перед глазами. Нефедов встряхнулся и дико на него взглянул. «Я говорю, что так дальше…» — произнес Колпин. «Пойду к Чайкину. За советом», — сказал Нефедов и увидел, что у Колпина округлились глаза. «Подожди, — сказал тот. — Да ты и вправду ничего не знаешь. Чайкин-то вчера…» — Колпин запнулся, будто забыв нужное слово, но Нефедов и так уже знал, что тот пытается применить к Борису Владимировичу… пытается классифицировать… втиснуть его в рамку… много разных мыслей одновременно пронеслось в голове Нефедова. «Умер, — наконец решился Колпин. — Чайкин вчера умер.» Не столько был Нефедов этим известием оглушен, сколько удивлен. Он прислушался к своему новоприобретенному дару. «Не могло этого случиться, — убежденно сказал он. — Нет. Я бы почувствовал. Знаешь, у меня сейчас такое чувство, что от меня ничего не ускользает.» «Это иллюзия, — сказал Колпин. — Со мной точно так же было. Чувствуешь каждого обреченного, каждого умирающего. Я был уверен, что знаю по именам всех в Заире, кто отходит в это время на небеса от очередной тамошней эпидемии.» «Жалко его, — помолчав, произнес Нефедов. — Столько всего недоделанного. Может, стоило его предупредить?» Колпин хмыкнул. «А что ты хмыкаешь? — спросил Нефедов. — Небось, сам пробовал…» «Пробовал, — сказал Колпин. — Да только вот не поспевал.» «Это как?» «Ну, ты увидишь, если попробуешь… Хоть я тебе и не советовал бы. Чего доброго, ее встретишь.» «А вот этого я меньше всего боюсь… Где там у Захарова книга эта?» «Там, на полке, где книги по некромантии.» Нефедов с удивлением обернулся. «Он что, некромантией занимался?» «Это у него был одно время пунктик такой, — объяснил Колпин. — Узнать, точно ли Аэндорская сивилла вызывала пророка Самуила или это позднее припутали. Он считает это ключевым событием в древнееврейской истории. Вот и решил вызвать ее самое.» «Вызвал?» — поинтересовался Нефедов, ища книгу. «Не говорит. Пил после много и некромантию забросил.» «Эта?» «Их там две, одна адаптированная… Посмотри, каким издательством выпущено. Должно быть издательство „Колон“, они достали подлинник и переводчика нашли отличного, такого Евгения Бялого. А „Апокриф“ переводил с хеттского фальсификата, с позднейшими сирийскими вставками, — ну уж белиберда получилась! Кладей, кстати, ее потом рецензировал, разгромил, так теперь ее в Киеве выпускают», — Нефедов тут вытащил из шкафа здоровенную книжищу, всю в коже и золоте, с металлическими застежками. Ее он с трудом возложил на ближайший стол и раскрыл. |