Онлайн книга «У каждого свой рай»
|
– Твой кофе… Присутствие мамы помогало мне разобраться в происходящем. Если я отправлюсь путешествовать, чтобы отомстить? У меня были небольшие сбережения, которые предназначались для покупки квартиры совместно с Марком. Но я отказывалась от мысли строить жизнь на обмане. Подружки у него, дружки у меня. Если мы не подходим больше друг другу, зачем жить вместе? – Мама… – Ты хочешь поджаренного хлеба? У меня очень свежее масло… Я никогда не могла устоять перед хлебом, поджаренным на масле. Я похрустывала им с безумным удовольствием и опорожняла вторую чашку кофе. – У меня есть еще банка прошлогоднего вишневого варенья. Тебе оно нравилось… Я открою? – Мама? – Сейчас… Она поставила передо мной банку, которую она только что открыла. Я объедалась с горя. – Мама, я должна тебе сказать… – Иду. Наконец, она села, но смотрела на кастрюльку, чтобы молоко не убежало. Мама никогда не слушала. Ей хотелось кормить свою семью. Я чувствовала себя в зародышевом состоянии. – Знаешь, мама, Марк… Я давилась слезами. – Сначала поешь, наберись сил… Любое волнение отнимало у нее много сил. Мама налила мне еще кофе. Я смотрела на допотопную кастрюльку с молоком, она была такой древней, как будто ее извлекли из римских раскопок. Безразличие моей матери к недостатку комфорта удручало меня. Я набрала целую ложку вишневого варенья с тремя почти нетронутыми ягодами. Настоящий восторг. Я начала разбираться в своих ощущениях, я выходила из шока. Смешались ярость, гнев, отчаяние, месть, надежда сделать что-нибудь в возмещение обиды. Я сосредоточилась на сложных расчетах. А если поехать в Соединенные Штаты… – Осторожно с косточками, – сказала мама. Мне принадлежала половина денег, предназначенных для покупки квартиры. А если бы я растратила эти деньги? Если вместо половины крова я бы подарила себе целый мир. Авиабилет первого класса, гостиница люкс в Нью-Йорке или на Карибских островах. Мало-помалу я представляла непостижимое: промотать все, что у меня было. Я должна сохранить работу, но подарить себе два месяца шикарной жизни. А что потом? Я предпочитала об этом не думать. Я не верила в это. Но эта мысль не покидала меня… – Что с тобой случилось? – Это связано с Марком. – Проблемы в конторе… Я повторила: – Научно-исследовательский институт – не контора… Марк работает в лаборатории. Мама пожала плечами. – Какая разница… По моей просьбе она сняла передник, завязала бант на своей блузке и провела машинально по юбке. – Мам, у тебя замечательная фигура… – Одинокая женщина живет на йогуртах, – сказала она. – Тебе следует изменить образ жизни, мама. – Ты пришла, чтобы мне это сказать? – Нет, но я решила в будущем уделять тебе больше внимания… – В этом нет нужды. Я больше не считаю годы, вы забыли о моем дне рождения. Мое столетие? Вы узнаете о нем из газет. Я буду гордостью квартала. Так что с Марком? – Он… Слова застряли в горле. Мне хотелось, чтобы меня успокоили, но не жалели. Без всяких сравнений. Я была согласна на все, но только не участь мамы. Мне не хотелось бы пополнить компанию обманутых женщин, которую возглавляла мама. Я предприняла отвлекающий маневр, чтобы выиграть время. – У тебя нет ни одной морщины, мама… Она улыбнулась. – Ты скрываешь от меня что-то очень важное… – Нет. Светло-каштановые волосы с проступающей кое-где сединой, длинные, загнутые черные ресницы. Тонкий нос придавал детскую невинность лицу, которое время забыло испортить. Мама была старше меня на семнадцать лет, но мой жизненный опыт был несравненно богаче. – Тебе следует подкрашивать волосы, мама… – Ты насмехаешься надо мной? – Нет, послушай… Она бросила взгляд на свои часы-браслет. – Твой отец должен позвонить мне до отъезда в отпуск. Привыкнув быть жертвой супружеской неверности, мама примирилась со свободой отца, потому что она не могла сделать иначе. Мне было страшно услышать: «Моя бедняжка, ты знаешь, наконец, что такое быть обманутой… Ты увидишь… Ко всему привыкаешь. Вначале это тяжело. Чувствуешь себя униженной, старой, отвергнутой. Мало-помалу приспосабливаешься». – Мне бы хотелось подарить тебе отпуск, мама. – Ты выиграла в лото? – Нет. – Ты собираешься дать мне денег, зачем? Чего ради? – Я так решила. – Интересно, что сказал бы твой отец, если бы я отправилась в отпуск? – Какое ему до этого дело? – Он мне звонит иногда… – Мама, он издевается над тобой. – Но время работает на меня. Твой отец гоняется за молодыми женщинами. Скоро уже будет двадцать пять лет, как он это делает. Когда он начнет выбиваться из сил, он вернется. – И ты его примешь? – Пойми, – мама пустилась в объяснения, ища глазами сигареты, – мне нечего терять. Он вернется помятый, скрученный ревматизмом, на диете, с подозрением на диабет… Но он вернется. Ты представляешь, что у какой-то полюбовницы появится желание готовить ему десерты с заменителем сахара? Для очень богатого мужчины – да. Но не для него. – Ты говоришь, полюбовница? – Да, полюбовница. Мать рассуждала вслух. – Сердце, сосуды, суставы изнашиваются быстро… В пятьдесят пять лет мужчина меньше подвержен влиянию возраста, чем женщина, но он сдает к шестидесяти. И поделом… Я представила отца в кресле-коляске. – Тебе следовало развестись. Найти другого мужчину, чтобы устроить свою жизнь. Она задумчиво смотрела на свою дымящуюся сигарету. – Разрыв происходит сгоряча, – сказала она. – В большом, но красивом гневе. Как только начинаешь размышлять о своем будущем, все кончено. Не осмеливаешься. Хорошего мужчину на улице не найдешь. Поменять плохого на худшего? С какой стати? Я никогда не могла понять причину своего порыва. Зачем я принялась врать маме, единственному существу в мире, которому я могла рассказать все? Чтобы она не сравнивала себя со мной? Неубедительный довод. Я дала волю своему воображению. Вместо того чтобы рассказать о своей беде, я попыталась собраться с духом, рассказывая ей небылицы. – Я собираюсь бросить Марка… – Что ты говоришь? |