Онлайн книга «Змия в раю»
— Прошу тебя, помоги мне, — сказал Феофан, сидевший сейчас рядом с Зиновией. — Я собираюсь похитить Алену, а у этой глупой девчонки сотни сомнений. Поговори с ней. — Хорошо, только предоставь мне свободу действий, — ответила Зиновия. — Скажи ей, что в восемь часов я подъеду к садовой калитке. Она должна ждать меня — в крестьянской одежде, ты понимаешь? — Да. — Но пусть она прикроет лицо платком, как делают турчанки. — Хорошо. Зиновия улыбнулась. В голову пришла блестящая мысль, с каждой минутой все больше ею завладевавшая. Мелкие дьявольские проказы всегда были ей по вкусу, а здесь представлялся случай одним махом разыграть полдюжины человек. Меневы возвращались в Михайловку одни, сопровождал их только Сергей, да и тот, введя Наталью в дом, сразу попрощался. Она с сердечностью подала ему руку. — Благодарю вас, — сказала. — Это я должен вас благодарить, — возразил он, поднося ее озябшую руку к горячим губам. Темный жар разлился у нее по щекам, и восторженный трепет пробежал по телу. Она хотела еще что-то сказать, но ласковые слова застыли на губах. Так он и ушел, а у Натальи было о чем поразмышлять в своей тихой светелке, у окна, под мурлыканье свернувшейся на ее коленях кошки. Когда стемнело, Зиновия, в отороченном соболем мужском костюме из черного бархата, верхом прискакала в приходской дом. Данила с Василием оставались в Михайловке, священник затворился в обсерватории, Алена возилась на кухне. А стало быть, Зиновия могла без помех переговорить с Февадией. — Что стряслось? — с любопытством спросила та, когда Зиновия поднесла палец к губам и доверительно к ней подсела. — Феофан собирается похитить Алену. — Что?! — Чистая правда, — продолжала Зиновия, — и я, чтобы проучить его, придумала замечательную интригу. В восемь вечера Алена должна ждать его у садовой калитки, он подъедет туда на санях, но вместо вашей племянницы пусть похитит вас. — Неплохая шутка, но если он меня узнает? — Перво-наперво вы заприте Алену, — объяснила Зиновия. — Затем наденьте крестьянскую одежду Алены и закройте лицо платком, как делают турчанки. — Ну что же, можно попробовать, — произнесла Февадия после короткого размышления. — Решено, я запру обоих, Алену и своего муженька, и буду поджидать Феофана. Зиновия попрощалась с ней и галопом вернулась в Михайловку. — Алена тебя ждет, — шепнула она Феофану. — Стало быть, быстро принимайся за дело, а я желаю тебе удачи! Около восьми часов Февадия кликнула Алену и прошла с ней в ее комнату. — Ты останешься здесь, — приказала она, с нероновским выражением лица, бедной девушке, — я обо всем знаю, тебе понятно? — Что ты знаешь? — Не задавай глупых вопросов, какое-то время ты посидишь здесь. Она величавой походкой вышла за дверь и повернула ключ. После чего поднялась на башню, где застала мужа замершим в немом восхищении перед телескопом. — Ты тут, Михаил? — спросила она. — Да, моя дорогая. — Тогда побудь наверху, пока я не позову тебя. — Как тебе угодно. Февадия и здесь повернула ключ в замке, а потом быстро переоделась. Через несколько минут она осторожно вышла из дома — в красных сапожках, пестрой кофте и длиннополой овчине, обернув голову красным платком, так что наружу выглядывали только поблескивающие хитрые глазки. Она тихо прошла через двор и по саду. Было довольно светло. Луна на ущербе мерцала в небе, точно урезанный евреем дукат. Снег поскрипывал под ногами, как будто могучий шаг попадьи выдавливал из него вздохи. У калитки ее поджидал Феофан, тоже одетый по-крестьянски. Он намазал лицо сажей, как гайдамак, [85] а за кожаным поясом у него торчал пистолет. В десяти шагах стояли сани. Не проронив ни слова, эти двое обменялись нежным рукопожатием, потом она уселась, он взял поводья и кнут, и они полетели сквозь лунную ночь, так что снег и лед алмазными брызгами разлетались в обе стороны из-под полозьев. Между тем оба пленника вели себя смирно, затем священник все же подал голос: — Февади-я! Никакого ответа. — Февади-я! Голубушка моя, я могу спуститься? И на сей раз никто не отозвался. — Февади-я! — Тетя уехала, — крикнула снизу Алена. — Уехала? И куда же? — Этого я не знаю. Священник спустился с башни и обнаружил, что дверь закрыта на замок. — Алена, дитя мое, иди сюда и отопри дверь — я, оказывается, заперт. — Я тоже, дядя. — Что все это значит? — Я видела, как тетя прошла через сад, у калитки ее поджидал какой-то мужчина. — Быть такого не может! — Они вместе укатили в санях. Оба пленника стали трясти двери, но тщетно: те не поддавались; а поскольку окна были с решетками, им пришлось покориться судьбе и ждать до тех пор, пока домой не вернулись Данила с Василием, но произошло это лишь около десяти часов. Тогда священник поднял страшный шум, а Алена принялась звать на помощь. В результате двери были открыты, и священник учинил племяннице спешный допрос. — Ты не ошиблась? — Нет. — Ты действительно видела мужчину? — Да. — Кто же это мог быть? — Мне показалось, что это был господин Винтерлих. — Вот для чего новые платья! Вот почему все новые траты! — вскричал священник и тут же велел Алене одеваться, а сыновьям — запрягать сани. — Я не могу найти ни своих сапог, ни овчины, — посетовала Алена. — Мою одежду, вероятно, надела тетушка. — Тогда возьми ее вещи, — решил священник, — но только поторопись! Сани были поданы, Черкавский уселся в них и взял в руки вожжи. Тут вышла и Алена в лисьей шубе Февадии. Через несколько минут они уже были в Михайловке. Священник с всклокоченными волосами вошел в трапезную, где в этот момент как раз ужинали. Алена робко последовала за ним. — Винтерлих был здесь? — возбужденно спросил Черкавский. — Винтерлих? — отозвался Менев. — Да вот же он перед вами. Тот действительно сидел за столом, с самым невинным видом. Все рассмеялись. — Тогда я вообще ничего не понимаю, — растерянно проговорил священник. Между тем Алена подошла к Зиновии и поинтересовалась, где Феофан. — Не знаю, где он, — с напускным простодушием ответила змия. |