Онлайн книга «Записки старого козла»
|
– детка, – еле выдавил я, вцепившись в дверную ручку и пытаясь улыбаться. двигаться я уже не мог. я просто остолбенел, а она уже снова замахивалась. – послушай-ка… удар. – ой, детка… ноги подкосились, и я начал оседать, теперь ей открылась моя макушка, и она стала молотить по ней все быстрее и быстрее, словно старалась расколоть череп, это был третий нокаут в моей весьма пестрой карьере, правда, от женщины – первый. когда сознание вернулось ко мне, то дверь была закрыта, а я валялся на полу в полном одиночестве, вокруг меня разлилась лужа крови, хорошо еще, что пол был покрыт линолеумом, я стряхнул с себя кровь и побрел на кухню, для особого случая у меня была припасена бутылочка виски, это был тот самый случай, откупорив заначку, я сначала плеснул себе на разбитую башку, а потом уже принял и внутрь, вшивая сука! она же хотела убить меня! хуй поверишь! в горячке я даже подумал было заявить на нее в полицию, но вовремя спохватился, наверняка по ходу разбирательства и меня притянули бы к ответу. жили мы на четвертом этаже, я принял еще виски и направился к нашему шкафу, вытащил все ее платья, все туфли, трусы, лифчики, ночнушки, тапочки и даже носовые платки, собрал все это шмотье в кучу и свалил перед окном, затем, сопровождая каждую вещь глотком виски, я стал выбрасывать их наружу, чертова блядина, хотела меня прикончить! я жил на четвертом этаже, окно выходило на большой пустырь, за пустырем стоял небольшой дом. наше здание было построено на возвышенности, так что реально я находился на высоте восьмого этажа, с высоты положения я старался развесить ее трусы на электрических проводах, но постоянно промахивался, разозлившись, я стал вышвыривать барахло не целясь, скоро весь пустырь был усеян платьями, туфлями, трусами… шмотье виднелось повсюду – на кустарниках, на деревьях, на заборе или просто на траве, мне полегчало, я снова принялся за виски, затем нашел швабру и отмыл линолеум от крови. наутро башка раскалывалась, расчесаться я не мог. на макушке образовалась огромная короста, кое-как намочив волосы, я уложил их назад, часов в 11 я спустился вниз, чтобы собрать выброшенные вещи, на пустыре было чисто, я растерялся, во дворе маленького домика копался в земле старый хрыч. – послушайте,- обратился я к старикану, – вы, случайно, не видели, здесь валялась всякая разная одежда? – что за одежда? – ну, женская одежда. – да валялось тут повсюду тряпье какое-то. я собрал все и позвонил в Армию спасения, чтобы они приехали и забрали. – это одежда моей жены. – а я так понял, что кто-то выбросил это все. – да я по ошибке. – ну, вон они, все еще лежат в коробке. – серьезно? послушайте, не вернете мне их? – забирайте, только сдается мне, что это ничейное барахло. старикан сходил в дом, принес коробку и подал ее мне через ограждение. – спасибо,- поблагодарил я. – да ладно уж, – отмахнулся старик и, опустившись на колени, снова принялся копать землю. я поволок одежду домой. Мэри заявилась вечером в компании Эдди и Герцогини, с собой они принесли вина, я принялся разливать. – смотри-ка,- сказал Эдди, – у тебя довольно чисто. – Хэнк, давай больше не будем ссориться,- предложила Мэри.- меня уже тошнит от наших скандалов! ты же знаешь, что я люблю тебя, правда люблю. – да уж,- пробурчал я. мое внимание привлекла Герцогиня, ее волосы закрывали почти все лицо, чулки зияли дырами, а в уголках рта выступали капельки слюны, мне ее вид показался болезненно-сексуальным, и я запал на нее. отправив Мэри и Эдди прикупить еще вина, я, еле дождавшись, когда за ними закроется дверь, сграбастал Герцогиню и завалил на кровать, она была так худа – кожа да кости, бедняжка, вероятно, ничего не ела недели две. я навалился и вставил, получилось неплохо, только быстро, когда Мэри и Эдди вернулись, мы как ни в чем не бывало сидели по своим местам. прошел примерно час, когда Герцогиня, выглядывая из-за свисающих патл, вдруг наставила на меня свой костлявый палец, в разговоре возникла пауза, палец строго указывал на меня, наконец Герцогиня разродилась: – он изнасиловал меня, когда вы ходили за вином, он меня изнасиловал. – слышь, Эдди, неужели ты ей веришь? – конечно верю… – знаешь что, если ты не способен верить другу, пошел нахуй отсюда! – Герцогиня не врет. Если она сказала, что ты… – ПОШЛИ ВСЕ НАХУЙ, ПРИДУРКИ! я подскочил и швырнул свой стакан с вином в стену. – что, и я тоже? – удивилась Мэри. – ТЫ – ТОЖЕ! – пригвоздил я ее пальцем. – господи, Хэнк, я думала, мы закончили с этим, я так устала от наших скандалов… все потянулись к выходу – первым Эдди, за ним Герцогиня, замыкала Мэри. Герцогиня все твердила: – он изнасиловал меня, я же говорю вам, он меня изнасиловал, сколько можно повторять, он выебал меня, просто схватил, завалил и выебал… сумасшедшая, что с нее возьмешь. все уже были за дверью, когда я сорвался и ухватил Мэри за руку. – иди сюда, сука! – прошипел я и втащил ее обратно в комнату. она не успела опомниться, как я сграбастал ее и придушил мощным поцелуем, одной рукой я коварно пробирался вверх между ее мощных ляжек. – о, Хэнк, – простонала она, обмякая, я знал, что ей нравится. – Хэнк, ну, Хэнк, ты же не мог позариться на этот мешок с костями? я не отвечал, а продолжал свое дело. Мэри бросила сумочку на пол и освободившейся рукой ухватила меня за яйца, но они были пусты, мне нужна была передышка – хотя бы часик или около того. – я выбросил всю твою одежду в окно, – признался я. – ЧТО? мои яйца оказались на свободе, зато ее глаза вылезли из орбит. – но я все подобрал и принес назад, сейчас я тебе все расскажу. я плеснул себе винца и продолжил: – ты же чуть не убила меня. – как? – ты что, хочешь сказать, что не помнишь? я присел на стул и показал ей свою макушку. – ох, бедненький мой! господи, прости меня! она склонилась надо мной и нежно поцеловала безобразную кровавую коросту, я запустил руки под ее юбку, и мы снова сплелись в объятиях, но мне нужно было еще минут 40-45. а пока мы стояли в центре комнаты посреди бедности и разбитых стаканов, той ночью не было больше ни скандалов, ни бродяг, ни проституток, любовь взяла верх над всеми, и на чистом линолеуме трепетали наши тени. это было в Новом Орлеане, во Французском квартале, я стоял на тротуаре и наблюдал такую картину: пьяный в жопу парень припал к стене и плакал, а итальяшка спрашивал его: «ты француз?» и пьяный отвечал: «да, я француз!» тогда итальяшка лупил его по морде со всей дури, и пьяная голова билась о стену, и снова итальяшка спрашивал: «ты – француз?», а лягушатник отвечал: «да», тогда макаронник снова бил, приговаривая: «я твой друг, друг, и хочу просто помочь тебе, понимаешь?» француз отвечал, что понимает, а итальяшка продолжал бить, с ними был еще один итальянец, он сидел в машине и брился при свете подвешенного фонарика, выглядело это очень забавно – сидит себе человек в машине, размалевал морду пенкой и бреется длинной опасной бритвой, он не обращал ни малейшего внимания на то, что происходило у стены, просто сидел и брился себе в ночи, так продолжалось до тех пор, пока француз не отвалился от стены и не бросился, спотыкаясь, к машине, он схватился за дверцу и сказал: «помогите!» но тут же получил удар от своего «друга», который продолжал твердить: «я твой друг! пойми же ты – ДРУГ!» француз завалился на машину ц сильно качнул ее. видно, итальяшка, который брился, порезался, потому что он тут же выпрыгнул наружу, на лице его оставалась пена, а в руке – бритва, «ах ты, пиздюк!» – завопил он и стал полосовать бритвой лицо пьяного француза, а когда тот попробовал закрыться руками, итальяшка продолжал полосовать по рукам, приговаривая: «пиздюк сраный! поганая сука!» |