Онлайн книга «Женщины»
|
– Ди Ди, – сказал он, – у меня интервью с Родом Стюартом через полчаса. Мне надо идти. – Он ушел. Ди Ди заказала нам еще выпить. – Почему ты не можешь относиться к людям порядочно? – спросила она. – От страха, – ответил я. – Вот и приехали, – сказала она и направила машину в ворота голливудского кладбища. – Мило, – ответил я, – очень мило. О смерти-то я и забыл. Мы немного поездили. Большинство могил возвышалось над землей. Как маленькие домики с колоннами и парадными ступенями. И в каждом – запертая железная дверь. Ди Ди остановила машину, и мы вышли. Она попробовала одну дверь. Я наблюдал, как у нее при этом виляет зад. Подумал о Ницше. Вот мы какие: германский жеребец и еврейская кобылка. Фатерлянд бы меня обожал. Мы вернулись к «М. Венцу», и Ди Ди притормозила перед одним из блоков побольше. Тут всех засовывали в стены. Ряды за рядами. У некоторых – цветы в вазочках, но почти все – увядшие. В нишах цветов обычно не было. В иных лежали супруг с супругой, аккуратно, рядышком. В нескольких случаях одна из двойных ниш пустовала и ждала. Во всех покойником был муж. Ди Ди взяла меня за руку и завела за угол. Вот он, почти в самом низу, Рудольф Валентино. [5] Скончался в 1926-м. Долго не прожил. Я решил дожить до 80. Подумать только: тебе 80, а ебешь 18-летнюю. Только так и обжулить смерть в игре – если тут вообще можно сжульничать. Ди Ди подняла цветочную вазочку и опустила себе в сумочку. Стандартный прикол. Тащи все, что не привязано. Все принадлежит всем. Мы вышли оттуда, и Ди Ди сказала: – Я хочу посидеть на лавочке Тайрона Пауэра. [6] Он у меня любимый был. Я его обожала! Мы пошли и посидели на лавочке Тайрона рядом с могилой. Потом встали и перешли к могиле Дугласа Фербенкса-старшего. [7] Хорошая. Своя лужица пруда перед надгробьем. В пруду плавали кувшинки и головастики. Мы поднялись по какой-то лестнице, и там, за могилой, тоже было где посидеть. Ди Ди и я сели. Я заметил трещину в стенке надгробья: туда и обратно сновали маленькие рыжие муравьи. Я немного понаблюдал за ними, потом обхватил Ди Ди руками и поцеловал – хорошим, долгим-долгим поцелуем. Мы наверняка будем хорошими друзьями. 19
Ди Ди надо было встретить сына в аэропорту. Тот возвращался домой из Англии на каникулы. Ему 17, рассказала она мне, и его отец – бывший концертный пианист. Но подсел на спиды и кокс, а потом сжег себе пальцы в какой-то аварии. Играть на фортепиано больше не может. Они уже некоторое время в разводе. Сына звали Ренни. Ди Ди рассказывала ему обо мне по телефону через всю Атлантику. Мы добрались до аэропорта, когда с рейса Ренни уже выпускали пассажиров. Ди Ди и Ренни обнялись. Он был высок и худ, довольно бледен. Прядь волос свисала на один глаз. Мы пожали руки. Я пошел за багажом, пока Ренни и Ди Ди болтали. Он обращался к ней «мамуля». Когда мы вернулись к машине, он забрался на заднее сиденье и спросил: – Мамуля, ты забрала мне велик? – Заказала. Утром возьмем. – А он хороший, мамуля? Я хочу с десятью скоростями, ручным тормозом и креплениями на педалях. – Это хороший велосипед, Ренни. – А ты уверена, что он будет готов? Мы поехали обратно. Я остался на ночь. У Ренни была своя спальня. Утром все сидели в обеденном уголке, дожидаясь прихода горничной. Ди Ди в конце концов поднялась сама готовить нам завтрак. Ренни сказал: – Мамуля, а как разбивают яйцо? Ди Ди взглянула на меня. Она знала, о чем я думаю. Я не проронил ни звука. – Ладно, Ренни, иди сюда, я покажу. Ренни подошел к плите. Ди Ди взяла яйцо: – Видишь, просто разбиваешь скорлупу о край… вот так… и яйцо само вываливается на сковородку… вот так… – О… – Это легко. – А как его готовить? – Мы его жарим. В масле. – Мамуля, я не могу есть это яйцо. – Почему? – Потому что желток растекся! Ди Ди обернулась и посмотрела на меня. Ее глаза умоляли: «Хэнк, черт возьми, ни слова…» Несколько утр спустя мы снова собрались в обеденном уголке. Мы ели, а горничная хлопотала на кухне. Ди Ди сказала Ренни: – Теперь у тебя есть велосипед. Сегодня съездишь за кока-колой? Мне иногда хочется одну-другую вечером выпить. – Но, мамуля, эти кока-колы такие тяжелые! Ты что, сама их взять не можешь? – Ренни, я работаю весь день и устаю. Кока-колу купишь ты. – Но, мамуля, там же горка. Мне придется через горку педали крутить. – Нет там никакой горки. Какая еще горка? – Ну, глазами ее не видно, но она там есть… – Рении, купишь кока-колы, ты меня понял? Ренни встал, ушел в свою спальню и хлопнул дверью. Ди Ди смотрела в сторону. – Проверяет меня. Хочет убедиться, что я его люблю. – Я куплю кока-колы, – сказал я. – Да нет, все в порядке, – сказала Ди Ди. – Я сама. В конце концов ее никто не купил. Мы с Ди Ди заехали ко мне через несколько дней забрать почту и осмотреться, когда зазвонил телефон. Лидия. – Привет, – сказала она, – я в Юте. – Я получил твою записку, – ответил я. – Как живешь? – спросила она. – Нормально. – В Юте летом славно. Ты бы приехал? В поход сходим. Все мои сестры здесь. – Я прямо сейчас не могу. – Почему? – Ну, я с Ди Ди. – СДиДи? – Ну, да… – Я знала, что ты позвонишь по этому номеру, – сказала она, – я же тебе сказала, что позвонишь! Ди Ди стояла рядом. – Скажи ей, пожалуйста, – попросила она, – чтобы дала мне до сентября. – Забудь о ней, – говорила Лидия. – Ну ее к черту. Приезжай сюда со мной повидаться. – Я же не могу все бросить только потому, что ты позвонила. А кроме того, – добавил я, – я даю Ди Ди до сентября. |