Онлайн книга «Фауст»
|
О, до чего я дожил! Вот позор! Меня все примут за гермафродита! Форкиады Ах, как мы все похорошели сразу: Теперь у нас два зуба и два глаза. Мефистофель Мне в этом виде лишь чертей пугать, А больше носу некуда казать. (Уходит.) Скалистые бухты Эгейского моря
Луна, остающаяся все время в зените. Сирены (расположившись кругом на утесах, играют на флейтах и поют) Как преступницы и лгуньи, Фессалийские колдуньи Низводили беззаконно Трон твой наземь с небосклона. Но спокойно, примирение Посмотри на блеск затона И на белые буруны Разволнованной лагуны. Служим мы тебе усердно, Будь, луна, к нам милосердна. Нереиды [179] и тритоны (в виде морских чудовищ) Вызовем трубой протяжной На простор равнины влажной Всех со дна, из глубины! Из пучины, бурей взрытой, Мы сюда, в залив укрытый, Песнями привлечены. Мы для праздника надели Перстни, цепи, ожерелья, Золотые пояса. Тут утопленниц каменья. Это – кораблекрушений Затонувшая краса. Это, демоны залива, Ваша страшная пожива. Моряки, ища причала, Разбивались здесь о скалы, Слыша ваши голоса. Сирены Знаем мы, что в синей зыби Нежится порода рыбья, Отливая чешуей. Но на нынешнем веселье Мы б увериться хотели, Что не рыбы вы душой. Нереиды и тритоны Прежде чем сюда приплыли, Это мы сообразили. Отплывем от этих глыб, В глубину нырнем проворно И докажем, что, бесспорно, Кровью мы теплее рыб. (Удаляются.) Сирены Исчезли вмиг. Попутным зефиром Уносит их К высоким кабирам. О них в Самофракии Предания всякие. Ходит молва: Сами себя производят, не зная, Кто они сами, Те божества. Месяц над нами, Останься всю ночь! Утро лучами Погонит нас прочь. Фалес (на берегу Гомункулу) Я б мог свести тебя с охотой С Нереем, мы у края грота. Но он ужасный мизантроп, Ворчлив, упрям и твердолоб. Одно уже людское имя Рождает злобу в нелюдиме. Но будущность ему ясна, Вот оправданье ворчуна. Старик своим сужденьем строгим Нередко был полезен многим. Гомункул Заглянем все ж. Я не боюсь, Что сгасну или разобьюсь. Нерей [180] Людской какой-то голос? Что за гость? О люди! В сердце будите вы злость! С богами вы желаете сравняться И над собой не можете подняться. Какой бы дивный я вкушал покой, Не будь мне жалко слабости людской! Напрасно проявлял я жалость эту, И пропадали зря мои советы. Фалес И все же нас ответом удостой, Мудрец пучины, старец водяной! Вот в образе людском огонь пред нами. Ждет от тебя совета это пламя. Нерей Совета? Кто оценит мой совет? Для увещаний в мире слуха нет. Хоть люди платятся своей же шкурой. Умней не делаются самодуры. Как я Париса предостерегал, Чтоб он чужой жены не похищал! Здесь, на границе греческой земли, Когда он предо мной стоял надменно, Я предсказал ему проникновенно Все, что прозрел я мысленно вдали: Войну, приплытье греков, дни осады, Треск балок, дым, горящие громады, Захват твердыни, преданной огню, Пожар, убийство, бойню и резню. День судный Трои, гением поэта На страх тысячелетиям воспетый. Но вызывающего смельчака Не удержало слово старика. В угоду чувству он попрал закон, И пал его виною Илион. По-богатырски пал, во всем величье, Орлов на Пинде сделавшись добычей. Улисса остерег я наперед О том, что он к Циклопу попадет, И предсказал плененье у Цирцеи, Но стал ли он от этого умнее? Что спасся он, – счастливая случайность. А то б его не миновала крайность. Фалес Конечно, грубость сердит мудреца, Но есть и благодарные сердца. Признательности капля перевесит Тьму оскорблений, как они ни бесят. |