Онлайн книга «Философы с большой дороги»
|
Комната Клерика Клерик жил в комнате на двоих, но вряд ли нужно говорить, что напарник давным-давно оттуда съехал, а въехать туда никто больше почему-то не жаждал. «А, Эдди! Ну входи же, – любезно приветствовал меня хозяин. – Тебя-то я и поджидал!» Он поднялся и пересел поближе к огромному холсту, сплошь покрытому черным. Встреча, оказанная мне, ничем не напоминала приветствие зарвавшимся студентом преподавателя, что явился вышибить его из колледжа. Я уставился на холст площадью так примерно пять квадратных метров – сплошь черный; предо мной была чернота, уходившая в стену, как провал шахты. – Понравилось, а? Сам рисовал – это еще не предел моего таланта. Называется полотно «Чернуха – это нечто совсем иное». С чего же начать? Идя, я не сочинил никакого вводного слова, оправдывающего экзорцизм и прочее. Честно говоря, я ведь надеялся, что Клерик начнет сам, сказав что-то вроде: «Доктор Гроббс, поразмыслив, я решил покинуть Кембридж и достойно распорядиться останками Авиатора, не шокируя нравы, царящие в Англии в конце века. Мне бы не хотелось давать повод к каким-либо пересудам. На ваш взгляд – это верное решение?» – Как поживает Авиатор? – поинтересовался я. – Он в надежном месте. Просто невероятно, чего можно добиться за бутылку виски. Я выложил ему, как на сложившуюся ситуацию смотрят в колледже. Клерик среагировал как-то странно: сослался на то, что в Уставе колледжа ни слова не сказано о запрете держать у себя набивные чучела бродяг – и все. – Вот ведь и у вас дома стоит чучело сычуаньского... землеройкокрота, да? Еще одно доказательство того, что пренебрежение уборкой в собственном доме может обернуться против вас. Потакание собственным слабостям: за и против 1. Клерик не владеет навыками бальзамирования трупов. 2. Он же это еще не сделал, верно? 3. Ящики Chevalier-Montrachet (упоминание которых обличает мой непрофессионализм). Потакание Клерику: за и против 1. Оборотная сторона пункта 1 вышеупомянутого списка: университеты дают универсальное образование. 2. В музее Фитцвильяма десятки мумий выставлены на всеобщее обозрение - при этом усопшие в отличие от Авиатора вовсе не давали на то согласия. 3. Почему лишь какие-то сомнительные и малосимпатичные иностранцы имеют право на то, чтобы их останки были сохранены надлежащим образом для потомков? 4. Предложение пожертвовать мумифицированные останки Авиатора колледжу – через пару тысяч лет их можно будет не без выгоды толкнуть тому же музею Фитцвильяма. – А вам и впрямь хорошо здесь? – поинтересовался я. – Ваше ли это? – Хорошо? Плохо? Разве это важно, когда перед тобой непочатый край работы. – Клерик протянул мне плошку с жарким, которое разогревалось, покуда мы беседовали. Из вежливости я съел кусок-другой. – По старинному рецепту, - пояснил Клерик. – Семейному рецепту. Я попробовал еще один заход: – Некоторые считают вас странноватым. – Это декан-то? Ну, знаете ли, я как-никак Антихрист. На всеобщую любовь я не претендую. Не по чину. Сказано это было нарочито двусмысленно. На суде такие высказывания может цитировать – в свою пользу, разумеется – и защита, и обвинение. – А как вчерашняя поездка в Лондон? – сменил он тему. – Ничего, – ответил я с деланым равнодушием: мне не хотелось тешить самолюбие оппонента вопросом, откуда ему известно, что вечер накануне я провел в советском посольстве, угощаясь на дармовщинку тамошними hot de oevur. – Ну, Эдди, давай. Ты же – наш человек! Не знаю уж, что он хотел этим сказать, однако у меня было такое чувство, что он недалек от истины. – Думаю, со временем у меня найдется для тебя дело. Не хочешь ли получить в управление парочку стран? Шутовство. Сплошное дуракаваляние. Я ретировался – с ощущением, что моя навязчивая доверительность посрамлена. Но нет существа опаснее загнанного в угол философа. Изгнание Клерика Что-то мне говорило, что Клерик сдаст экзамен. Худо-бедно, но сдаст. Жаль; провали он его, и у нас был бы безупречный повод выбросить парня из колледжа, как балласт с тонущего судна. Откажи мы ему в дальнейшем обучении по каким бы то ни было моральным соображениям, он вполне мог устроить нам скандал, но если вы не сдали экзаменационную работу – самое время упаковать чучело старого бродяги и отправиться прочь из колледжа. Клерик был математиком, что вселяло некую надежду; естественника можно провалить. Занимаясь английским, иностранными языками или историей, вы можете с треском провалиться на экзамене, только если, придя на него, вы вдруг запамятовали, как писать или читать. Итак; провал на экзамене = ящик Chevalier-Montrachet. Я вынашивал одну подлянку. Почти всю жизнь я прожил так, чтобы, не дай бог, не пришлось принимать какие-либо решения, особенно – под давлением обстоятельств. Но сейчас, когда мне выпал счастливый билет и на горизонте маячил фонд, который можно пощипать, я готов был побороться. По нелепой прихоти судьбы мне удалась карьера философа; от добра добра не ищут. Альтернативы у меня не было. На что я еще годен: разливать чай в борделе? Знание может быть долгое время совершенно бесполезным, а потом вдруг обернуться насущно необходимым и крайне выгодным для человечества. Сколько в истории науки теорий, наблюдений, интуитивных построений, долгие годы пролежавших под спудом – как медведь, уснувший в берлоге, – чтобы потом триумфально восстать во всем блеске славы их: булева алгебра, двоичное |