Онлайн книга «Философы с большой дороги»
|
Но тут мне пришло в голову: а не слишком ли я доверился эмоциям? С Клериком пока еще не покончено. А вдруг ему таки повезет на экзамене? Я не мог заснуть, хотя пытался представить на сон грядущий музей восковых фигур, под крышей которого были бы собраны такие выдающиеся личности, как Зайлер, Зайглер и Замбо. Решение пришло случайно – и как-то само собой: надо позаботиться о гарантиях. Двойной хук в челюсть Двойной в челюсть – девиз, любимый, по словам Уилбура, агентами МИ-6. Как-то раз Уилбур, будучи в Вене, угостил таким ударом американского оперативника, висевшего у него на хвосте. Тот принял шефа за советского шпиона – ну и остался пускать пузыри в каком-то фонтане. «Американцы, в силу ряда причин, не очень-то доверяли тогда выпускникам Кембриджа. Мы же все списывали на Россию. Холодные войны имеют свои преимущества». Я решил нанести Клерику еще один удар. Повис у него на хвосте, надеясь нарыть нечто, позволяющее на этот раз турнуть парня из колледжа. Слежка – и так-то мучительно тоскливая штука, а мне еще приходилось заботиться о том, чтобы мое кружение по полудюжине улиц, обитатели которых знали меня как довольно известного философа, ни у кого не вызывало подозрений. В конце концов я бросил эту волынку и просто капнул полиции, что в комнате Клерика они найдут кое-какие предметы, хранение которых сопряжено с грубейшим нарушением закона. Что ж, я пал жертвой порочной привычки судить всех по себе: в моей комнате всегда валялась какая-нибудь херовина, тянущая на приличный срок за решеткой, откуда ж мне знать, что у Клерика в его берлоге ничего подобного не сыщется! Полиция ушла от него в весьма дурном расположении духа. Я должен был это предвидеть! Прежде чем капать полиции, следует увериться самому, что капаешь по делу. Посему я взял «Анатомию растений» Грю (1682), которая уже несколько месяцев числилась среди книг, пропавших из нашей библиотеки, – все это время я использовал ее в качестве стопора, мешающего закрываться двери, подумывая при том, что неплохо бы толкнуть ее какому-нибудь букинисту, – и направился в сторону Клерикова жилища с пакетом, где, помимо прочего, находилось и некое количество порошка. Пришлось два часа простоять на страже, прежде чем я наблюл Клерика, выбравшегося из своей норы. Я подхватил свои кулонки и поспешно проник в эту обитель зла, открыв дверь преподавательским ключом. Окинув взглядом комнату, я пришел к выводу, что лучше всего спрятать пакет в ванной. – Рад тебя видеть, Эдди, – раздалось вдруг за моей спиной. Клерик, лениво развалившись, лежал на постели. У меня даже дыхание перехватило. Хоть в кино показывай: человек в состоянии шока. Я знаю, что часто допускаю какие-то промашки, что невнимателен, – но я видел Клерика своими глазами. Он уходил из дому. Я перевел взгляд на открытое окно. Должно быть, он засек меня и поторопился вернуться, чтобы обрушиться на меня во всей мощи своей. При этом вся его поза выражала полнейшую безмятежность – просто удивительно! – Я тут принес тебе... – пробормотал я. – Помнится, ты интересовался ботаниками семнадцатого века... Или я с кем-то тебя перепутал? – Может быть, не важно. Мне не в тягость сдать ее в библиотеку вместо тебя. Она уже и так давно просрочена. А пакетик наверху – это кокаин? Хм... Довольно чистый... – Ну... да. Я хотел немного позаботиться о тебе. Это ведь я зачислял тебя в колледж. Я как-то чувствую, что несу за тебя ответственность... Я знаю, это не очень-то принято. Но тебе нужно слегка развеяться... В общем, я ретировался. Клерик же, зная, что от меня можно ждать подвоха, был теперь постоянно настороже. Он позабыл про голод, усталость, жажду удовольствий – он бдел. При мысли о том, что теперь все может сорваться, у меня начинала подергиваться челюсть. В день экзамена я не без удовольствия отметил, что, покидая аудиторию, Клерик выглядел слегка озадаченным. Я видел его сидящим в кафе, где он приказал столь некстати оказавшимся там актерам своей труппы улечься на пол, однако по всему было видно, что настроение у него не ахти. Я следовал за ним в автомобиле с затемненными стеклами, каковой одолжил по такому случаю у Зака. Несколько велосипедистов едва не кончили жизнь под моими колесами, и все же мне удалось ни разу не упустить из виду Клерика, раздраженно шагающего по дороге к Грочестеру. Спускались сумерки. Я не мог взять в толк, чего ради Клерика понесло за город, но нутром чуял: здесь что-то нечисто. Кто из нас хоть раз в жизни да не писал в раковину на кухне (хотя иным это дается и нелегко). Он исчез в какой-то рощице. Выбравшись из машины, я последовал за ним. Я спасаю мир Я был уверен, что упустил его, и тут я на него наткнулся – наткнулся, едва не растянувшись на земле, ибо мой башмак зацепился за распростертого там Клерика. Вернее, о четыре голых ноги, каковые при ближайшем рассмотрении оказались принадлежащими Клерику – все четыре. Я застал его в неглиже и за весьма увлекательным занятием: он как раз перепихивался... с Клериком. Или, если вам угодно, Клерик имел Клерика. Он раздвоился. Захлестнувшая меня паника превосходила разве что накатившее на меня удивление. Или наоборот: удивление – панику. Это был он, застывших два, в тандеме слившихся едва, или, пользуясь политкорректной метафорой a'la Хайдеггер, – он в момент «воплощенного бытия в другом себе». Две пары этих ужасных глаз уставились на меня. Моей сердечно-сосудистой системе пришлось туго. – Я же говорил, чем это обернется. – Я же говорил, чем это обернется. Они произносили слова одновременно – одно и то же, одним и тем же |