Онлайн книга «Билет на вчерашний трамвай»
|
– Хорошо вам. Сидите тут себе и впариваете дерьмо. – Ты что, Валек? – хлопнул его по плечу Пашка. Ты ж на зарплате сидишь. А мы с Ксенофонтом – на процентах. Не продадим ничего – и до свиданья. Остались без бабок. Чем ты недоволен? Валентин глубоко затянулся, с отвращением бросил сигарету на пол и раздавил ее ногой: – Не могу я тут больше! Вы по телефону разговариваете, а я потом вашим Иван Иванычам фуфло это привожу, которое три копейки стоит. Сам видел в аптеке, что в Центральном «Детском мире», двести рублей! А я в дверь звоню, и мне открывает дедушка, у которого половины органов уж нет и трубка прям из живота свисает, а к ней банка привязана… – У него перехватило дыхание, и он замолчал. И мы тоже молчали. Курьер, не спрашивая разрешения, достал из моей пачки новую сигарету, прикурил и продолжил: – Смотрит на меня, глаза у него слезятся, и говорит: «Вот, сыночек, возьми денежку. Тут аккурат четыре с половиной тысячи рубликов. С книжки снял, на похороны копил. А теперь какие мне похороны с вашим-то чудо-лекарством? Мы еще поживем!» А я стою, пересчитываю деньги и думаю: жить тебе, дедуль, пару дней осталось. И оттого что тебя пронесет с этого «Лактофайбера» перед смертью, легче никому не станет. Лучше б ты себе фруктов купил да вкусненького чего-нибудь. Эх, твою мать… Валентин замолчал, и мне стало не по себе. Такой скотиной себя почувствовала! Смотрю на Пашку – тоже стоит, глаза в пол опустив. Потом говорит: – Валь, всех жалеть – жалелки не хватит. Вот меня кто-нибудь пожалел, когда нас с Лехой сначала родная мать в детский дом сдала, а потом вообще продали? В прямом смысле. Мы какому-то мужику дом строили. Бесплатно. Жрали то, что сами найдем. А мне тогда тринадцать лет было. А Ксеньку кто-нибудь жалеет? У нее дома ребенок маленький, его кормить-поить надо. Да таких, как она, должны на руках носить, любить и беречь… – Я удивленно приподняла брови, но Пашка на меня даже не смотрел. – А она тут вот стоит в свитере Кямрановом и думает, как бы еще парочку «Лактофайберов» толкнуть, чтоб сыну фруктов сегодня купить! Кто нас-то пожалеет, а, Валек? Ты о себе подумай, братишка. У тебя тоже дома мама-инвалид… – Прекрати! – истерично взвизгнул Валентин. – Не лезь не в свое дело! Я куда угодно курьером могу пойти работать, ясно? Могу… вон документы развозить! Или канцелярию какую! И мне не обязательно стариков обманывать! Пашка сел на корточки и, глядя снизу вверх, тихо спросил: – У тебя регистрация московская есть? А у мамы твоей? А у сестры? Вот и у меня нет. Потому мы все тут и работаем. Ирке плевать на регистрацию. Она своих всегда отмажет, сам знаешь. Так что никуда ты отсюда не денешься. А нервишки побереги, брат. Они тебе еще пригодятся. Пашка встал и направился в сторону офиса, бросив мне через плечо: – Ксюх, я чай пить. Идешь? Я посмотрела на скрючившегося в углу Валентина и пошла за Пашкой в буфет. Пить чай. ФАРШ НЕВОЗМОЖНО ПРОВЕРНУТЬ НАЗАД – Паш, ты чего? – спросила я, глядя, как он медленно размешивает в кружке с чаем давно растаявший рафинад. – Ты о чем? – Он не смотрел на меня. – Сам знаешь. Чайная ложечка звонко стучала о края чашки. – А что, я не прав? Ты себя в зеркало видела, дурочка? Ты даже не представляешь, какой ты теплый и хороший человечек. Не место тебе тут, за этим облезлым телефоном. Ты – королева. Которая почему-то в это не верит. Я засмеялась и провела пальцами по Пашкиной щеке. – Я – мать. В первую очередь. И пока не поставлю на ноги Андрюшку, хотя в данный момент вообще не представляю, как это сделать, – буду и у облезлого телефона сидеть, и где угодно. А вот потом, может, и почувствую себя королевой. – Ксеньк, – Пашка вдруг посмотрел мне прямо в глаза, – ты по мелочам только себя не разменивай. Не нужны тебе всякие Кямычи и прочее отребье! Ты… И замолчал. А я протянула ему квадратик шоколадки и сказала: – Мне никто не нужен. У меня сын есть. Я его люблю. Очень. Настолько, что на прочих разных ничего не остается. А Кямыч мне и подавно не уперся. Веришь? И улыбнулась. – Тогда зачем ты у него свитер взяла? – тихо, как-то совсем по-детски спросил Пашка. – Свитер?! – расхохоталась я. – Ты расстроился из-за свитера?! Паша, ты прелесть… Он мне сам его дал. Вернее… Я не успела договорить. Сзади раздался голос Ирины: – Какой знакомый свитерок. Тебе идет, Ксения. Я медленно обернулась. Ирина смотрела на меня в упор. Как змея. Не мигая. И я тоже посмотрела ей в глаза. С вызовом. Потому что никакой вины за собой не чувствовала. А в том, что меня обвиняют, не сомневалась. «Ах ты сука… » «А ты за своим добром смотри лучше!» «Думаешь, сможешь быть моей соперницей? Не смеши!» «Тебе? Соперницей? В чем?» «Это мое!» «Вы друг друга стоите!» «Знаешь, сколько я таких, как ты, тут перевидала?» «А мне по барабану. Я – не все!» «Я тебя предупреждала… » «Старая истеричка с ранним климаксом!» «Я думала, ты умнее… » «А я думала, ты головой думаешь, а не… » Нитка, натянутая как струна, оборвалась. Ирина моргнула. «Стареешь, тетя, стареешь». – А вам работать не пора? – спросила начальница, прищурившись. – Уже идем! – улыбнулся ей Пашка. И я с удивлением заметила, что от уголков Ирининых глаз вдруг разбежались лучики-морщинки. Абсолютно искренние. И стало понятно, что она – очень одинокая и очень несчастная. – Иди, Павлик, тебя Алеша уже обыскался. На меня она даже не взглянула. Только глаза ее снова стали черными и чужими. Эта метаморфоза меня удивила. – Пашкин, а у тебя с Иркой что? – спросила я, надеясь, что ошибаюсь. – Дурочка, – обнял меня рыжий и подтолкнул к выходу. – Ирка мне как мать. Я тебе потом расскажу. Ты на нее не обижайся. Баба она хорошая. Одна, без мужа, двоих детей подняла. В Москву приехала – уличные туалеты мыла. А теперь под ней половина сетевых торговых точек города, вот так… У нее, кроме детей и Кямрана, никого нет. Ты прости ее. Баба – она баба и есть. А Кямычу свитер отдай и рожу кирпичом сделай, поняла? – Поняла. Что ж тут непонятного? Еще через три дня, когда я с фальшивым интересом слушала, как потенциальная клиентка Юлия Матвеевна живописно описывает ощущения, которые причиняет ей запор, в офис вошел субтильный блондин с прической, как у Ди Каприо в роли Джека из «Титаника». |