Онлайн книга «Зона личной безопасности. Тревожная кнопка»
— Извините, я больше этим не занимаюсь. Звоните в фирму, они пришлют менеджера. — А телефон? — Я не помню. Посмотрите в Интернете. До свидания. Не дав помолодевшей даме ответить, она пошла дальше. Не оборачиваясь. Остальные тоже. — И что это за крема? — мило, без пристрастия поинтересовался Никита. — Подрабатывала по выходным. Сетевой маркетинг. — Что, из Зареченска сюда приезжала? — уточнил бдительный Седых. — А как иначе? Халтура, вообще-то, запрещена, а Зареченск город маленький. Увидят, доложат. — Это правильно! — одобрил Сапрыкин. — Халтура огласки не терпит. Ветеран Машков не спрашивал ничего, но на Светочку посмотрел более пристальным взглядом, в котором без труда читалось: «Есть у нас сомнения, что ты, мил-человек, стукачок». * * * Арест на пятнадцать суток у большинства населения ассоциируется с комедией «Операция „Ы“». Стройка, песчаный карьер, мясокомбинат… Ага. Это если есть стройка и нет гастарбайтеров. Формально вывоз на работу предусматривался, но из-за отсутствия этой работы мелких хулиганов никуда не вывозили, и две недели те маялись от безделья в душных камерах изолятора. Сержант проводил Светочку в специальный кабинет для бесед с арестованными, а спустя минут пять привел туда Андрея. Тарзан заметно сдулся, посерел лицом, а волосы завязал в косичку. Жалкое зрелище. И за что она его любит? Она положила перед собой чистый бланк объяснения: — Пришел в себя? — Я и не уходил, — не поднимая глаз, тихо пробормотал бытовой хулиган. — Вот, — Света достала справку уточненного диагноза, — почитай. Андрей поднес справку к глазам, разбирая врачебные каракули, потом затер ладонями виски: — Не понял… Какая резаная рана? Кто ее? Где она сейчас? — Не придуривайся… Она в порядке. А вот ты где? В каком мире? Он не ответил. А потом, как предсказывал опытный Никита, затянул балладу о частичной амнезии, вызванной употреблением некачественного алкоголя, купленного у соседа по себестоимости. И все попытки вспомнить сцену в комнате заканчивались кулинарным словом «блин». Самое печальное, что он не выкручивался. Он действительно ни хрена не помнил. А это значит — шансов на его посадку не слишком много, и на горизонте маячила «глухая» перспектива. — Я — Каринку? — ошалело переспросил он, когда Светочка намекнула на его причастность. — Блин… Да не мог я! — Мог и смог. Тарзан опять приступил к массажу висков. Это пошло на пользу. Он вспомнил о последствиях: — И… Что? Что мне будет? — Если без отягчающих — до восьми лет, — Света не спешила радовать козлика, что жена его простила. Чтобы проняло. — Блин… — Давно не работаешь? — Месяц. Пробовал найти — никак… — Кто б сомневался… Что будем писать? — Она кивнула на бланк. — Не знаю… Очень, очень хотелось снова блефануть, сказав, что супруга дала на него показания, и единственный разумный вариант для него — чистосердечное признание и сделка со следствием. Возможно, он бы поверил и написал все что нужно. И даже оставался шанс довести дело до суда, с учетом косвенных улик. Но Карина… Она же любит этого идиота. И не станет ли она в результате справедливого решения дважды потерпевшей? И какие будут итоги? «Не сажайте его… Умоляю…» Какая странная ситуация… Ее внедрили, чтобы найти гада, а приходится решать совсем другие проблемы. И не простые проблемы. От ее выбора зависит судьба двух людей. Никакие показатели ее не волнуют — она человек временный, через месяц уйдет, а то и раньше. А люди-то останутся. С последствиями сделанного ею сейчас выбора. И как всегда бывает в подобных случаях — на раздумья меньше минуты. И не с кем посоветоваться. Закон слеп, но она не слепа. Какую интересную работу она все-таки выбрала. * * * Принцип «Все лучшее детям» не распространялся на инспекцию по делам несовершеннолетних города Зареченска. Поэтому находилась она не в отдельном здании с большими светлыми окнами, выходящими на солнце, а арендовала пару темных и сырых комнат в типовом здании жилищной конторы. Еще повезло, что комнаты находились на первом этаже, а не в подвале. С другой стороны — лучше бы в подвале — стекла в окнах приходилось вставлять раз в неделю. Молодое поколение считало, что нет лучшего способа отстоять свои права, чем метнуть камень в окно детскому инспектору. А то и «молотов коктейль». Картонный Дядя Степа, поставленный в качестве наглядной агитации перед дверью, прожил два дня. В первый день его нецензурно разукрасили баллончиком, а на второй подожгли. Без пяти семь по местному зареченскому времени в инспекцию зашла конопатая особа лет двадцати пяти, с легкой сутулостью. Подобная обычно бывает у пианисток, сидящих по восемь часов за пианино. Ее гардероб указывал на принадлежность к нижнему сословию. Все скромно, без бутикового гламура. Она постучалась в первую комнату, после чего приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Там находились две женщины средних лет и милый подросток в майке с татуировкой слона на плече и пояснительной надписью «СЛОН». [4] Наверно, специально для тех, кто не понял. Одна из женщин курила, вторая вытирала платочком слезы, сидя на стульчике. — Здравствуйте, — негромко поздоровалась посетительница. — Здоровее видали! — тут же прогорланил пацан, за что получил от курящей дамы подзатыльник. — Не имеете права! Завтра встретимся в прокуратуре! — завопил подросток. — Я побои сниму! — Заткнись, — не глядя на него, бросила инспектор и повернулась к гостье. — Слушаю? — Я к Светлане Юрьевне… Родионовой. Инспектор ответила не сразу. Словно складывала в уме два шестизначных числа. За нее ответил юридически подкованный мальчик: — Мы ее на «хор» пустили! Ха-ха-ха… И тут же получил второй подзатыльник. Женщина с платочком заплакала еще сильнее, прошептав: «Сынок, не надо…» — Она здесь больше не работает, — пояснила инспектор, вдавив окурок в пепельницу, сделанную в виде покемона, — перевелась в Юрьевск. — Жаль… — Я ж говорю, на «хор» пустили, — добавил милый мальчуган. — А что вы хотели? Могу дать ее служебный телефон, — она взяла со стола мобильник. — Спасибо, не надо… Я… Просто хотела посоветоваться… У меня проблемы с сыном. Если судить по возрасту посетительницы, сыну было не больше восьми лет. Молодеет преступность, молодеет. |