Онлайн книга «Тысяча осеней Якоба де Зута»
|
— Но его акцент, — жалуется инспектор Вада, — как у вороны! — А ты, Вада, говоришь на языке Дазуто, — спрашивает Широяма, — как соловей? Ваде, вовсе не говорящем на голландском, хватает ума, чтобы промолчать. — А вы трое, — Широяма указывает поочередно веером на тех, кто допустил похищение двух голландцев. — Вы обязаны своими жизнями только его милосердию. Нервные чиновники отвечают очень низким поклоном. — Переводчик Ивасе, в моем докладе в Эдо будет упомянуто, что ты хотя бы пробовал добраться до похитителей, пусть и неумело. Тебя ждут в Гильдии, можешь идти. Ивасе вновь низко кланяется и спешит покинуть зал. — Вы двое, — продолжает Широяма, уставившись на несчастных чиновников, — навлекли позор на свои ранги и дали знать англичанам, что Япония населена трусами. «Многие другие из вашего ранга, — признается себе магистрат, — вряд ли повели бы себя лучше». — Не покидайте своих домов до последующего уведомления. Два обесчещенных чиновника пятятся к двери. Широяма находит взглядом Томине: — Позови капитана береговой охраны. Смуглого капитана усаживают на ту же циновку, где сидел де Зут. Он кланяется магистрату. — Меня зовут Дои, ваша честь. — Как скоро, с какими силами и как лучше мы сможем им ответить? Вместо ответа тот смотрит на пол. Широяма оглядывается на мажордома Томине, который изумлен не меньше, чем его господин. «Косноязычная бездарь, — спрашивает себя Широяма, — устроенная родственниками на теплое местечко?» Вада откашливается: — Зал ждет вашего ответа, капитан Дои. — Я проверил… — солдат поднимает голову, глаза — как у кролика в силке, — …готовность к бою обеих сторожевых башен, на севере и юге бухты, и посоветовался с офицерами высшего ранга. — Меня интересуют стратегические предложения, Дои, а не пережевывание старых приказов! — Это… мне сообщили, господин, что… что численность войска… в настоящий момент… Широяма замечает, что некоторые советники, лучше знакомые с ситуацией, нервно обмахиваются веерами. — …меньше тысячи воинов, указанных Эдо, Ваша честь. — Ты говоришь мне, что гарнизон бухты Нагасаки укомплектован не полностью? Дои кланяется, сжавшись в комок: слов не требуется. Советники тревожно перешептываются. «Незначительная нехватка мне не повредит», — думает магистрат. — И насколько? — Точное число, — капитан Дои шумно сглатывает слюну, — шестьдесят семь, Ваша честь. Скрутившиеся кишки Широямы расслабляются: даже его самый первейший враг, Омацу, с которым он делит пост магистрата, не сможет назвать безответственностью отсутствие шестидесяти семи солдат из тысячи. «Можно будет списать на болезни». Но озабоченность на лицах подсказывает магистрату: он упускает что‑то еще… …и тут страшная мысль бьет наотмашь. — Ты хочешь сказать… — он пытается изгнать дрожь из голоса, — …шестьдесят семь всего? Капитан с обветренным лицом от волнения лишился дара речи. Мажордом Томине рычит: — Магистрат задал вопрос! — Там… — У Дои перехватывает дыхание, и он начинает вновь. — Там тридцать стражников в северном гарнизоне, и тридцать семь — в южном. Это все, ваша честь. Теперь советники разглядывают магистрата Широяму… «Шестьдесят семь солдат, — жуткое число вертится в голове, — вместо одной тысячи». …цинично, амбициозно, его вроде бы союзники, уже раздумывающие над тем, чтобы переметнуться к Омацу… «Кто‑то из этих пиявок все знал, — думает Широяма, — и ничего не говорил». Дои застыл в поклоне, как приговоренный к смерти в ожидании меча палача. Омацу обвинил бы того, кто принес дурную весть, и Широяма тоже уже готов обрушиться на Дои. — Подожди снаружи, капитан. Благодарю, что приступил к выполнению своих обязанностей с такой быстротой и… точностью. Дои смотрит на Томине, чтобы убедиться, что не ослышался, кланяется и уходит. Ни один из советников не решается нарушить тревожное молчание. «Обвинить владыку Хизена, — думает Широяма. — Он поставляет людей». Нет: враги магистрата назовут его трусом и слабаком. «Сослаться на то, что береговые гарнизоны давно уже не укомплектованы». Нет: получится, что он знал, но ничего не сделал. «Указать, что ни один японец не пострадал из‑за недостаточной численности гарнизона». Получится, что не выполнен приказ сегуна, признанного живым богом в Никко. Такому преступлению нет прощения. — Мажордом Томине, — говорит Широяма, — вы знакомы с постоянно действующими приказами, касающимися защиты Закрытой Империи? — Знать их — моя обязанность, ваша честь. — В случае прибытия иноземцев без разрешения, что приказано делать высшему руководителю? — Отвергнуть все предложения, Ваша честь, и услать иноземцев. Если же те попросят продовольствия, то предложить минимальное количество, но денег в обмен не принимать, чтобы позже иноземцы не могли заявить о торговом прецеденте. — А если иноземцы совершат акт агрессии? Веера советников в Зале шестидесяти циновок замирают. — Магистрат или даймё, осуществляющий руководство, должен захватить иноземцев, ваша честь, и держать их под стражей, пока не прибудут указания из Эдо. «И как мне захватить вооруженный корабль, — думает Широяма, — с шестидесятью семью солдатами?» В этой комнате магистрат выносил приговоры контрабандистам, грабителям, насильникам… …убийцам, ворам и тайным христианам с островов Гото. Теперь Судьба гнусавым голосом мажордома выносит приговор ему. «Сегун посадит меня в тюрьму за преступное пренебрежение своими обязанностями». Его семью в Эдо лишат имени и самурайского ранга. «Моя драгоценная Кавасеми опять пойдет по чайным домам». Он думает о своем сыне, о своем чудом родившемся сыне, зарабатывающем на жизнь слугой сутенера. «Если я только не извинюсь за мое преступление и не сохраню честь семьи… Ни один из его советников не решается посмотреть в глаза приговоренного человека. …ритуальным потрошением, прежде чем прибудет приказ из Эдо о моем аресте». Позади него кто‑то мягко откашливается. — Позволите сказать, магистрат? |