Онлайн книга «Харбин»
|
«Только бы Сашик успел на поезд!» – подумал Александр Петрович и бросил мешок Лычёву на колени и следом гранату. Взрывная волна отбросила его к двери, а Лычёву осколок пробил глаз и застрял в мозгу; разлетевшиеся остальные осколки разбили стекла в серванте, порезали шёлк на стульях, выбили окно и ранили Адельберга. Через полчаса, не дождавшись атамана в катере речной полиции, Дора Михайловна пошла к даче. Дачный дом был закрыт на замок, и она увидела, что в службе на одной петле болтается открытая дверь, и вошла туда. На стуле с опущенной головой сидел посеревший атаман Лычёв, а около стены ещё шевелился раненый Адельберг. Она подняла из-под стула револьвер Лычёва и выстрелила в Адельберга: «Чтоб не мучился! Вот такая у военных военная смерть, – и ещё умом опытной красивой женщины она подумала: – А жалко, живыми эти двое престарелых мужчин смотрелись лучше!» Она собрала недалеко разлетевшиеся монеты и золото, всё сложила в портфель Адельберга и пошла к катеру. «Один чёрт, китайцы ничего не поймут в наших русских делах!» Когда катер причалил к набережной, Дора Михайловна пересела в машину жандармерии, в управление её пропустили, она зашла в кабинет Номуры и уронила тяжёлый портфель в кресло. – Не по годам мне такое носить! – Куда теперь? – спросил Номура. – К себе, в душ, и отдохнуть. – А это? – Сам решай! – Здесь пока оставрю, пусть пока порежит! – Оставряй, пусть режит! – передразнила его Дора Михайловна. – А те? Дора перекрестилась: – Храни, Господь, их души! Когда Дора Михайловна ушла, Номура спрятал портфель в сейф и вызвал дежурного. – Вот смотри, вот здесь, рядом с протокой, находится дача. – Номура показал на карте и уточнил на схеме, которую ему помогла нарисовать Дора. – Возьми наш катер, я распорядился, два-три человека, и идите туда. Там лежат два трупа, приведите в порядок помещение, а трупы зароете под берегом, так чтобы весной, когда вода в Сунгари поднимется, их унесло течением, понял? – Понял! – Иди! Стой! Сколько у нас ночных арестованных, пять, шесть? – Пять с половиной! Номура удивился. – Одна – женщина. – Русская? – Да! – Тогда шесть – русская женщина тоже человек. Всех в 731-й! Дежурный непонимающе посмотрел на Номуру. – Камеры откроют, я с Асакусой договорюсь! И пусть сознаются! Всех в одну, и ни воды, ни еды, и горшка не давать, раз слушали, теперь пусть вспоминают. Завтра я сам туда подъеду. Иди! Дежурный поёжился и вышел. Сашик сидел в конторе, нервничал, выглядывал в окно и вдруг увидел, что появился Ванятка. Японцы толком не работали уже несколько дней, тревожно между собой перешёптывались, делали это очень осторожно и тихо, чтобы Сашик их не слышал, а он и не слушал, а начальники и вовсе перестали ходить по кабинетам со своими проверками. Была середина дня, но Сашик сложил документы, выставил арифмометр на нули, сказал всем: – Саёнара! – и вышел. На конспиративной квартире его ждал Степан. – Что-то уже удалось выяснить? – Нет! Была облава, я там был рано утром, всё перекрыто. – Вот как! А что?.. Кто проводил облаву? – Жандармерия и полиция, я видел, в машине Константина Номуры! – Переводчик жандармерии? – Он только числится переводчиком, на самом деле он жандармерией руководит… давно, ещё до прихода японцев… – Понятно, а что будем делать, кто сможет выяснить, что там было? Может быть, тихонько спросите вашего отца, он всё же близок к японцам? Попробуйте, а мы тут по своим каналам… Сашик влетел домой и сразу в коридоре наскочил на Кузьму Ильича. – Сейчас, Кузьма Ильич, ничего пока меня не спрашивайте, мне надо срочно позвонить папе… – На работу? Так его там нет! – Как нет? А где он? – Так, часа два… – Кузьма Ильич глянул на часы в гостиной, – два часа и пятнадцать минут назад он приходил, сказал, что на работу уже не пойдет, вот это, – он показал на рамку с фотографией и лаковую коробочку, – достал из портфеля, оставил вашей матушке записку и ушёл… Куда, не сказал… В это время в дом вошла Анна Ксаверьевна. – Вот как кстати! А вам, Анна Ксаверьевна, Александр Петрович оставил записку, вон она, – сказал Кузьма Ильич и показал на гостиную. Анна Ксаверьевна, никуда не торопясь и не замечая, что Сашик нервничает, сняла шляпку и перчатки, поправила перед зеркалом причёску, оставила сумочку и зонт и зашла в гостиную, она взяла со стола записку и села в кресло. Сашик вошёл следом и тоже сел. Она прочитала записку и подняла на него удивлённые глаза: – Я ничего не понимаю! Папа написал, что мы сегодня все на несколько дней уезжаем в Дайрен, что билеты он уже купил. – Она достала из конверта билеты и протянула Саше записку, он прочитал: «Дорогие мои! Я взял четыре дня отпуска и уже купил билеты в Дайрен. Хочу, чтобы мы провели их вместе, и тебя, Сашик, очень об этом прошу. Брось все дела, и поедем с нами. Гостиницу я заказал. Если по каким-то причинам я не успею на этот поезд в 6:30 вечера, то догоню вас следующим! Надеюсь, вы меня не подведёте, особенно Сашик! Целую! P. S. Много вещей не берите, только купальное, мы там ненадолго». Анна Ксаверьевна сидела с растерянным видом, но через секунду она уже поднялась: – Ну что ж! Раз папа сказал собираться, значит – собираться! Кузьма Ильич, вы с нами, и даже не возражайте! А ты, Сашик? Сашик сидел. – Я, мама… я… конечно, но… может быть, завтра… если успею отпроситься на работе, мне никто отпуска не давал, это так неожиданно, уже середина дня, пятница, даже не знаю! Эта записка его оглушила – какой к чёрту Дайрен, когда тут… И вдруг его как тряхануло током: «Да это же отлично, пусть они уедут, и как можно дальше и надолыпе, а я пока тут разберусь!» – Ма, это отличное предложение, я вас сегодня провожу, оформлю отпуск и к вам приеду… – Смотри, сынок! – Она погрозила ему пальцем и улыбнулась. – Смотри, обещал! – Конечно! Сашик не заметил, что под первой запиской лежала вторая: «Анни, обязательно уговори Сашика, это очень важно, я потом всё объясню!» Ванятка ждал у особняка Джибелло-Сокко и, как только увидел приближающегося Енисея, повёл его за собой. |