Онлайн книга «Харбин»
|
Лёшка Слябин при парашютировании таки не уберёг радиостанцию, хорошо хоть у китайских подпольщиков нашлась, поэтому удалось настроиться на волну Центра, и кое-какая информация имелась. «…на северо-западе наши около Хайлара, – анализировал Степан, – на севере бьют по Хингану, а на востоке передовые части уже на подступах к Муданьцзяну… то же самое передаёт и «Отчизна». Если дальше так пойдёт…» – Ванятка! Ванятка спал на кане, он поднял голову с китайского деревянного подголовника, на который положил сложенную как пилотка шляпу. – Нужен Енисей! Нам пора! Ванятке, попавшему на войну в четырнадцать лет и почти не знавшему мирной жизни, не надо было тянуться и со сна полоскать рот, он вскочил, ударил себя ладонями по щекам, пару раз крутанул руками и сделал «Бр-р-р-ррр!». Сашик глянул на часы, было половина девятого, ещё полтора часа, и город омертвеет. Он вспомнил слова советского разведчика, что «нельзя рисковать», и пожалел, что послушал его. Он оттолкнулся от тумбы и через площадь пошёл к Старохарбинскому шоссе. Он шел, иногда бежал, и чем ближе подходил к дому Муры, тем с большим волнением у него билось сердце. Дом стоял в тёмном саду, сумеречный и спокойный. Ещё была не совсем ночь, в соседних домах он увидел, что через щели не всегда добросовестной светомаскировки пробивается свет. Дом Муры был тёмен. Он подошёл к двери, дотронулся до ручки и ощутил в пальцах витой шнур, дёрнул за него, и в руке оказалась китайская печать на деревянной дощечке, какой маньчжурская жандармерия опечатывает дома. Он достал из кармана свой ключ и открыл дверь. В комнате было темно, но глаза привыкли, и он увидел, что по всему дому, во всех комнатах, в кухне и везде всё было разбросано, все ящики вытащены, дверцы раскрыты и вещи выкинуты на пол. Он постоял, потом пошёл в спальню и посмотрел на радиоприёмник, но было так темно, что он ничего не увидел. Он нашарил спички – короткая вспышка высветила то самое положение планки настройки на частоту радиостанции «Отчизна». Александр сел на кровать и обхватил голову руками. Значит, Муру арестовали, и он зря ждал её у телефонной станции. Это он виноват, это он, услышав от неё нужную информацию, ушёл, не проверив все, что должен был проверить. В дверь что-то сильно грохнуло. Александр вздрогнул и услышал, как она открылась и по полу раздались шаги и громкие китайские голоса. Они говорили, что в доме кто-то есть. Александр вскочил, открыл окно и выпрыгнул в сад. Он знал окрестности, он знал, что через низкий штакетник перепрыгнет в соседний сад, уйдёт на параллельную улицу, а там через другие сады сможет выйти на берег мелкой заболоченной Мацзягоу и переждать до утра. Он уже перелезал через невысокий штакетник, когда за спиной у него грохнул выстрел и обжёг правое плечо, но пуля только задела кожу. Грохнул второй выстрел, но Александр уже упал в траву, потом резко поднялся и побежал. – А что вы здесь делали все эти семь лет, так и работали преподавателем или работаете до сих пор? – Шаг Сони был широкий и мягкий, и Кэндзи легко под него подстроился. Этот простой вопрос застал его врасплох, он туда-сюда бегал двадцать минут и не подумал о том, что он расскажет Соне о себе, ведь он сам напросился на прогулку, и надо было о чём-то говорить… кроме как о своих чувствах. – Я, – он на секунду замялся, – я работал в институте до конца июля, тогда, в тридцать восьмом, меня призвали в армию, и… – он удивился, что врать оказывается так легко, – потом в одной глупой ситуации меня ранило, и я уехал домой лечиться… Соня вздрогнула: – Вас ранило? Тяжело? – Нет, пустяки, но хватило, чтобы из армии уволиться, и потом я работал на фирме, по делам которой ездил в Китай, поэтому я сейчас здесь. – А что за фирма, чем она занимается? Нет, соврать – легко, а – о злые духи! – врать оказывается всё-таки трудно. – Чем она занимается? – Да! – Она занимается… – он замялся и вспомнил фирму, в которой работает Саша, – доставкой строительных материалов… Соня с удивлением посмотрела на него: – Как Саша? О добрые духи, удача сама идёт ему в руки!!! – Да, да! Именно! Мы с Сашей практически работаем в одной фирме, только он здесь, а я там, в Японии… – И вы часто с ним видитесь? – Нет, нечасто, только… когда я приезжаю сюда! – А часто вы сюда приезжаете? – Не очень! – Это Коити сказал уже без воодушевления, задумчиво, и Соня это заметила. – Вы чем-то расстроены? – Нет, Сонечка, – Кэндзи взял себя в руки, – что вы? Вдруг Соня по-русски взяла его под руку. Кэндзи сначала ничего не понял, он только почувствовал, как его обожгло и он как будто весь налился горячим свинцом. Он никогда не ходил с женщиной под руку, у японцев так не принято. Ему было непривычно и неловко, он не знал, как идти так, чтобы не дотронуться до Сониного плеча или бедра, а она, наоборот, плотно прижала к себе его локоть, прямо к талии, сквозь тонкую материю летнего платья она была тёплая. Кэндзи покачнуло. – Вы споткнулись? Уже почти темно!.. – Нет, что вы!.. – Вам неудобно? – Нет, что вы!.. – А когда вы видели Сашу в последний раз? – Да вот, буквально, когда, 6-го, в понедельник… – И как он? – Он? Хорошо! – Не изменился?.. О злые духи! Соня идёт под руку с ним, а спрашивает только об Александре. – …А вы не женились, наверное, у вас уже есть дети? Сколько? «Много злых духов, много-много! Почему я должен был жениться?» Но идти с Соней под руку было так приятно. – Нет, Сонечка, я не женился… – Почему? – Некогда, всё время много работы, и постоянно я в разъездах… а вы… – Кэндзи запнулся… – Вы хотите спросить, не вышла ли я замуж? Коити посмотрел на неё и промолчал, ему стало неловко за его любопытство. Соня ничего не сказала и опустила голову. Они долго шли молча, дошли до виадука и уже почти перешли через него. «Замужем ли я?» Соне стало грустно от невольного напоминания о том, как она была замужем. От этого осталось только забытое стихотворение, которое она написала через несколько месяцев. Это стихотворение было как пропуск на свободу, и, когда свобода пришла, оно забылось, а сейчас вспомнилось, не сразу, слово за словом… «Моё… короткое… замужество…» Она почувствовала, как Костя плотно прижал её локоть… и вспомнила. Моё короткое замужество, |