Книга Канарский вариант, страница 60 – Андрей Молчанов

– А что там, по вашему мнению?

Из интонации заданного вопроса я уяснил, что в потрохах подводного корабля дознаватель еще не копался. Уже легче. Но не намного, поскольку, так или иначе, наши походы в искомый квадрат прибрежных вод не остались без внимания контролирующих местную ситуацию инстанций, обнаруживших опоясывавшие банку подтопленные буйки и, соответственно - покоящийся на дне крейсер.

– Он, - я указал на отца, - служил на этой лодке.

– Как? Вы же русские…

Я замешкался с ответом, удрученно сознавая, что, судя по всему, эти расторопные ребята располагают о нашей компании достаточной информацией.

– Вы правы, - подтвердил с неохотой. - Русские. Но так уж вышло, что он был в немецком морском экипаже… Погибшем. Теперь же мы хотим вытащить из лодки останки и предать их земле.

– Благородно, - качнул головой, косматой, как задница гималайского медведя, пират. - Только какие там останки? Лодка - сплошное решето, все съела вода и донная нечисть.

– Вы побывали внутри и сами в этом убедились? - спросил я.

– Нет… - Он растерянно замолчал. - Э… а каким образом вы-то хотели туда пробраться?

Я посмотрел в сторону катера, за время нашего диалога отнесенного в сторону и дрейфовавшего уже метрах в сорока от яхты. Электрошнур, притопленный мешком и обвязанный вокруг станины движка, натянулся черной вибрирующей струной.

– А с кем, простите за любопытство, я имею честь? - спросил я, выгадывая время.

– Действительно, - вступил в разговор Василий, поднимаясь во весь свой рост. - Что за допросы и кто вы, дьявол вас побери, такие?

К нему тут же шагнул какой-то хмырь в ветхих кроссовках и широкой брезентовой куртке-ветровке. С серой бородой. Рявкнул:

– Сидеть, засранец!

Затем хмырь полез корявой пятерней к лицу нашего товарища, и Васе пришлось вывернуть ему руку.

Хмырь заскулил. К нему на подмогу подскочили еще двое, и от безжалостного удара ногой лоб, исполненного в классической растяжке из техники каратэ, Вася, преодолев закон гравитации, улетел к противоположному борту, потеряв очки и сознание.

Чернобородый, без интереса посмотрев на нашего поверженного товарища, перевел взор на косо уходящий в воду кабель. Процедил:

– Значит, любопытствуете, кто мы такие? Отвечу. Мы - те, кто может вас скормить обитающим здесь рыбкам с большими и острыми зубками… Тем более… - поднес к глазам волосатую руку с золотыми часами, - время как раз обеденное… - Затем указал на шнур.

– Что это вы прицепили к вашей посудине? Отпираться было бессмысленно.

– Это кабель питания электродетонатора, - сказал я. - Сейчас он, кажется, лопнет.

– Ага, - сказал бородатый уважительно. - Так вы заложили заряд, чтобы пробить себе ворота в гнилой броне? Молодцы! Сколько же там взрывчатки?

– Ну, около килограмма… - признался я.

– Не густо, - покачал пират бородищей.

– Сколько было…

– Ну что же, - сказал собеседник. - Идея в принципе верная. Работайте. Прыгай. - Кивнул мне на леера. - Осталось ведь только замкнуть цепь, как я понимаю?

– Н-н… да.

– Вот и замыкай. - Он повернулся к своей бригаде, молчаливо выслушивающей наш диалог. - Алан, готовь акваланги! - приказал деловито мастеру каратэ, выведшему из строя бедного Васю.

Впрочем, наш товарищ, уже пришедший в себя, водружал на нос очки, одно из стекол которых густо и непоправимо треснуло.

Исполняя приказ бородатой сволочи, я плюхнулся в воду.

Неторопливым брассом подплывая к катеру, я раздумывал о том, что вот и кончилось наше дивное приключение, а возможно, и жизнь, в которой, как известно, нет счастья.

Мы расслабились, забыв о том, что все и вся в этом жестоком мире находится под прицелом алчных конкурентов и главный принцип эволюции - создание собственного благополучия за счет угнетения других, слабых.

Слабыми в данной ситуации были мы. А все острова сокровищ - как во времена пиратов и каравелл, так и в эпоху субмарин на ядерном ходу - населяли ничуть не изменившиеся в своих устремлениях к обретению злата и мирских благ люди, смертельно опасные друг для друга.

Да и вообще - если ищешь мед, будь готов к тому, что тебя ужалят.

Я выровнял катер, ослабив натяжение шнура, затем обмотал один из оголенных концов вокруг минусовой клеммы аккумулятора, а второй занес, горестно вздохнув, над плюсовым свинцовым надолбом.

Сейчас проскочит оранжевая искорка; там, под водой, сработает детонатор, на поверхности океана тихонько булькнет потревоженная вода - и ликующий аквалангист врага ринется к открытому зеву палубного люка…

Проскочила искорка. Правда, голубенькая.

И все.

Океан оставался безмятежно спокойным, палило солнце, а с борта яхты на меня таращились бандитские рожи, словно основные события развивались не в пучине, а именно здесь, на опустевшем катере.

В какой-то момент я подумал, что, вероятно, не сработал заряд, и завертел головой в надежде узреть на спокойной плоскости воды хотя бы намек на некое ее вспучивание. Или же не стоило его и ожидать? Глубина изрядная, мешок к тому же…

Внезапно послышался странный, нарастающий гул.

И я, и пиратские рожи уставились невольно на небо, ибо создалось впечатление, что сюда летит на бреющем полете атакующий цель бомбардировщик.

В тот же момент я сверзился на дно катера от внезапно ударившей в борт волны, одновременно узрев, как тяжелое судно противника поднимает в небеса вздыбившийся из пучины водяной пенный столб.

Его гигантский литой постамент, грозно утвердивший над океаном парящую яхту, тут же обессиленно рухнул в образовавшуюся в пучине пропасть.

Карабкаясь, я приподнялся, чувствуя, как сильный боковой крен валит катер из стороны в сторону, и наблюдая феерический переворот яхты на бок.

Мачты ее вонзились в воду, куда бисером смело и всю публику, и через считанные секунды на поверхности возникло китообразное чудище с темно-красным плавником-килем, покрытым наростом мелкой ракушки и зеленоватой плесенью водорослей.

После за борт катера ухватилась чья-то жилистая рука, а вслед за ней из воды явилась папанина голова с выпученными глазами и гладко облегающими череп седыми волосами.

Затем, как поплавки после неудачной поклевки, на мелко рябящей глади возникли головы остальных персонажей: экипажа вражеской яхты и милых моему испуганно колошматящему в ребра сердцу друзей.

Все пловцы словно по команде устремились отчего-то именно к нашему плавсредству, и, вооружившись веслом, мне пришлось произвести селекцию, помогая обрести твердую почву под ногами товарищам и категорически отказывая в месте на катере врагам, напрасно ломающим ногти о клинкер. Тем более на воде качались выпавшие с яхты бело-красные бублики спасательных кругов и разная плавучая дребедень - в количестве, на мой взгляд, вполне достаточном для устойчивого поддержания на плаву потерпевших кораблекрушение.