Онлайн книга «Люди Волка»
|
— Мне и самой страшно. Они замолчали. Цапля долго смотрела на острый, как копье, нос и сморщенное лицо старухи — и вспоминала былые обиды. — Знаешь, а ведь я почти простила тебя. — Не трать зря времени. Я никогда в этом не нуждалась. Цапля кашлянула, глаза ее блеснули. — Ты — может быть, но мне самой это нужно. Я годами носила в своем сердце рану. Теперь, когда я тебя вроде как полюбила, мне стало полегче. Обрубленная Ветвь только отмахнулась от ее слов и, опустившись на колени перед огнем, стала греть руки. — Береги дыхание! Я любила Медвежьего Охотника. Если бы мы могли повернуть время назад… Я бы все за это отдала. Ведь у нас с ним было несколько замечательных лет, пока он не погиб. — Зачем ты вернулась сюда? Ты могла бы спокойно дожить век в чуме у какого-нибудь охотника. Это совсем не так плохо… Тебя кормили бы за то, что ты помнишь старые сказания и помогаешь растить детей. Стариков почитают — так принято у Народа, — ответила Цапля, растирая затекшие от напряжения предплечья. — Будешь стряпать, собирать щепки на топливо. А все это колдовство не для тебя, Обрубленная Ветвь. — Ха-ха! Да что ты обо мне знаешь? Не для меня, говоришь? Ха! — Она покачала в воздухе скрюченным пальцем. — Я видела его глаза, Цапля. Понимаешь? Сон… там был Волчий Сон, настоящий, могучий. Он коснулся моей души. Он ранил меня и пробудил мои собственные Сны. — Она покачала головой. — Я для Народа пришла и для него, для Бегущего-в-Свете. Так научи же его! — Я-то почему? Ты ведь никогда не любила… — Помолчи-ка, старая карга. Что бы между нами ни случилось, ты лучшая из всех. Ты — единственная Сновидица среди Народа, которая может чему-то научить. Цапля терла себе лоб. Время близилось, и у нее сводило живот от страха. — Он будет могуч. Однажды он станет сильнее меня… Если выживет. Щелкнув ревматическими суставами, Обрубленная Ветвь потащила в костер еще одну охапку ивовых веток — она вдосталь запасла их в долгие недели лета. — Если? Это связано с тем Сном, что ты видела прошлой ночью? Цапля рассеянно поглядела на огонь: — Образы… Звуки… Что-то дурное случится с Народом… рядом с Народом. Я… я не знаю. Но многие идут сюда. Они тянутся по холмам от самой Большой Реки. Впереди идут Издающий Клич, Поющий Волк и женщины, которых я не знаю. А за ними еще десятки отрядов. И все идут сюда. — У них что-то случилось? — Они боятся, страшно боятся, — покачала головой Цапля. — Они идут — и страх витает над ними. Я видела во Сне: что-то страшное растет во мраке. Огромное, как Дедушка Бурый Медведь, оно поглотило облака, все погрузило во тьму и потянулось вниз, растопырив над миром огромные когти. Оно ждет… — И что-то в этом роде видел Волчий Сновидец? — Думаю, да. — А можешь ты как-то это изменить? Цапля пожала плечами: — Есть еще кое-что похуже. Вороний Ловчий пошел на север. Там, где он проходит, рекой льется кровь. Множество юношей пошло вслед за ним. Его власть над ними все растет — будто Долгая Тьма сгущается над землею. Даже некоторые молодые женщины пошли с ними. Они несут на спинах копья и поют боевую песнь, а Кричащий Петухом благословляет их и обещает им защиту от злых Духов. А на другом берегу кровавой реки — лагерь Других, и небо там светится яркими полосами, будто Дети-Чудища сражаются между собой. — Я что-то не понимаю… Цапля втянула щеки, тяжело дыша. — Я сама не понимаю. Потому-то я и разбудила Волчьего Сновидца. Мне нужно было потолковать с ним. — Ты многому его научила. Он знает, что нужно для правильного Сна. Желтые камни, собранные у гейзера… Белые льдины, покрытые испражнениями мамонтов… Целебные травы… — Время близится. Он должен опознать этот день. Он многому научился — он прежде и вообразить себе такого не мог. Надеюсь, что он знает достаточно. Обрубленная Ветвь поежилась, краем глаза взглянув на нее: — Ты хочешь сказать, что не будешь дальше рядом с ним и не сможешь его доучить до конца? — Может, и не буду. — О чем это ты? Цапля неторопливо покачала головой: — Всю жизнь, с тех пор как я ушла от Медвежьего Охотника, я в силах была осознать происходящее — хотя бы просто по опыту… А теперь весь мир меняется, люди гибнут, и я не могу понять — почему. — Ты и не можешь понять все в мире, Цапля. Отец Солнце сотворил… — Ах, но ведь я же кое-что вижу, старуха. — Цапля зажмурилась и устало вздохнула. — По крайней мере, могла бы, но все так бегло, так неясно… Все мелькает, ломается, как кости карибу в струях ключа. Старые дороги к Снам закрылись, новых я сама страшусь. Что-то идет на нас… Я не могу просто так сидеть и ждать этого. Нет, старуха, мой удел — искать суть. Я должна понять, что это такое, прежде чем оно поглотит меня. — Вещее знание заменило тебе Медвежьего Охотника, да? Из глаза встретились. — Да, — мягко и спокойно произнесла Цапля. — Потому ты и отослала мальчика? Ты хочешь сразиться с этой… штукой? Цапля помолчала, сжав губы и нахмурив брови. — Я боюсь, что он увидит нечто, к чему еще не готов. В его годы опасно видеть кое-какие вещи слишком ясно. Нет, это его слишком сильно ранит. — Что ты задумала? — Послушай! Мне нужно посмотреть, неужто ты не понимаешь? Отблеск огня упал на тощие щеки Обрубленной Ветви. В глазах ее блеснул испуг. — Ты хочешь увидеть… Что именно? — А именно — тебя. — Цапля изогнула спину и глубоко вдохнула, готовясь к погружению в транс. — Меня? — Увы, да. — Что ты… — Иди к заводи и стой там. Я ничего не знаю. — Она запнулась. Голос ее дрогнул. Собравшись с силами, она закончила: — Не знаю, сколько это продлится, но не возвращайся, пока я тебя не позову. Поняла? Ты мне помешаешь сосредоточиться… Я не знаю, что должно произойти. Обрубленная Ветвь медленно поднялась на ноги, качая головой: — Ты не Цапля, а старая ворона, вот что я тебе скажу. Ладно уж, я пойду. Смотри свой Сон, проклятая старая… — Обрубленная Ветвь… — Что? — Насчет Медвежьего Охотника… Обрубленная Ветвь опустила глаза и прикусила губы. — Я тогда была молодой, кровь играла в моих жилах. Я полюбила его, всем сердцем полюбила. Что же мне… — Он был с тобой счастлив? — Мы никогда не спали врозь. И домой с охоты он всегда шел бегом, чтобы поскорее увидеть меня и наших детей. Мы разговаривали… смеялись. Все наши дети завели свои семьи. Он любил вечерами качать на коленях внуков. |