Книга Люди Волка, страница 67 – Кэтлин О`Нил Гир, Уильям Майкл Гир

Он растерянно мигал, ничего перед собой не видя. Он сидел в пещере Цапли. Наконец он стал различать знакомые очертания и запахи. Черепа глядели на него, проникая прямо в душу. Закопченные изображения на стенах, казалось, жили своей собственной жизнью. Серный запах, доносившийся от гейзера, щекотал его ноздри.

— Я… я не в заводи? — спросил он, обернувшись. В углу сидела, сгорбившись и что-то бормоча себе под нос, Обрубленная Ветвь. Пламя оставляло блики в ее глазах.

— Нет, не в заводи, — ответила Цапля. — Посмотри на свои руки.

Он посмотрел — и остолбенел. На середине его ладони вспыхнул огромный красный волдырь. В то же мгновение он почувствовал острую боль — такую, что на глазах у него выступили слезы. Он вскрикнул.

Цапля взяла его своей морщинистой рукой за запястье и смазала ладонь гусиным жиром, смешанным с измельченными травами.

— Я вижу в твоих глазах вопрос… Что случилось? Я положила в твою ладонь уголек, Волчий Сновидец. Ты и не обратил внимания, как он обжег тебя. Понимаешь, что это значит?

Он кивнул, превозмогая боль.

— Я обрел Танец.

— Именно так.

— Но уголь обжег меня.

— Да, ты пока что только очистил свое сознание. Ты еще не танцевал с огнем.

— Тогда зачем же ты вложила мне в ладонь уголь? — спросил он не без обиды: уж очень болела рука. Цапля усмехнулась:

— Чтобы ты вспомнил, где находишься.

— Разве ты не могла просто подождать и позвать меня?

— Это совсем другое…

Он недоверчиво поднял бровь:

— Вот как?

— Ты был еще не так далеко.

Он поднял и поднес к лицу свою обожженную руку:

— Вижу…

Она помолчала, беззвучно двигая челюстями, вся в малиновых отблесках костра.

— Понимаешь, настоящий Танец — это Танец с окружающими вещами, а не с самим собой. А уж потом ты приступишь к Танцу, который свяжет тебя с Единым. А потом…

— Но я сделал еще один шаг.

— Да, — согласилась она. — Еще один шаг, Волчий Сновидец. Еще один шаг… Да только я не знаю, есть ли у нас время?

— Что ты имеешь в виду?

Она моргнула и поглядела в пространство, всматриваясь во что-то видное ей одной.

— Все происходит слишком быстро. Нам бы еще пару лет! А у нас, может, и одного года нет, — бросила она ему через плечо. — Следующим летом, может быть, будет уже слишком поздно.

— Поздно для чего?

Она нахмурилась, морщины у нее на лбу углубились.

— Этой ночью я видела страшный Сон. Я не видела ничего определенного, образы были слишком расплывчатыми, но я чувствую в них страшную правду.

— Какую правду?

— Они идут, — хрипло произнесла она, пронзительно поглядев ему прямо в глаза. — Мы и обернуться не успеем, как они будут здесь.

— Другие? — спросил он, тяжело вздохнув. Он встретит своего отца!

— Что-то еще похуже… еще большая тьма. Я плохо разглядела…

— Как та тьма, что я видел? — Он пожал плечами. — Ну и сколько же у нас осталось времени?

— Не знаю.

— Как же нам быть? Если я недостаточно продвинусь…

— Я… — Она глубоко вздохнула. В глазах ее стоял страх. — Надеюсь, что я еще достаточно сильна…

Она с усилием встала на ноги, дотянулась до ниши в каменной стене — и отдернула дрожащие руки. Прижав к груди потные от страха ладони, она стояла, не сводя напряженного взгляда с трещины в камне.

— Что ты ищешь? — спросил он. — Могу ли я тебе помочь?

— Нет, — сурово прошептала она. — Только я могу их касаться. — Она вновь потянулась к трещине и достала оттуда какой-то тщательно завязанный узелок.

У Волчьего Сновидца пошли по спине мурашки. Он не дыша глядел, как старуха развязывает узелок и достает оттуда какие-то сморщенные черные вещицы.

— Что это такое?

— Грибы. Помнишь? Я говорила тебе прошлым летом: они выросли там, где я облегчалась. Сильные существа: они живут самой смертью, одолевают распад и гниение. В них — воскресение, Волчий Сновидец. Относись к ним почтительно: они полны Силы.

Он удивленно поглядел на нее. Сердце его учащенно стучало.

— Воскресение? Ты говорила, что они убьют меня. Она повернулась. Глаза ее резко блеснули.

— Убьют. Ты к ним еще не готов.

— Почему?

— Потому что ты еще не Танцующий.

Он окинул взглядом пещеру, Обрубленную Ветвь, Цаплю — и задумался. Что же это такое происходит, когда поешь грибов?

— Ты понял? — спросила она. У нее был необычно серьезный вид.

— Нет.

— Может ли гриб убить тебя, если ты сам — гриб? Можешь ли ты убить гриб, если гриб — ты сам? Он затаил дыхание:

— Единый.

— Да. Это маленькое растение может вызвать могущественнейший из Снов. Шуточка Отца Солнца — вот что такое эти грибы. У них нет цвета, потому что растут они из смерти, во тьме, а приносят жизнь и Свет. — Она потрогала черные комочки. — Они помогают твоей душе выходить из Танца…

— Но что если я выпаду и из Сна тоже? Она по-птичьи вскинула голову:

— И окажешься нигде?

— Что-то в этом роде.

Ее сгорбленная спина затряслась от смеха.

— Тогда ты будешь знать, что ты — там.

— Где?

— Нигде.

Не желая показывать свою тупость, он спросил:

— А что будет с моим Сном?

— Если ты окажешься нигде и увидишь пустоту внутри себя — тогда ты сможешь брать руками горящие угли и не обжигаться… и, не страшась, принимать яд. — Она поглядела на него и кивнула головой:

— Вижу по твоим глазам — ты понимаешь.

Он вздохнул:

— В этой пустоте я и грибы станем одним целым? Она улыбнулась, обнажив остатки зубов, и согласно кивнула:

— Так и есть. Это — последний и главный Сон. Сон, покоряющий смерть. И этот Сон возродит твое тело. Будет боль, мука, тяжелая мука, болезнь — пока ты не войдешь в глубину своей души и Сон не свяжет воедино тебя и грибы. И вы станете одним целым — и ничем.

Он непроизвольно сжал кулаки.

— Когда я смогу попробовать?

— Может, и никогда — по всему, что я знаю. Времени куда меньше, чем я думала. Вороний Ловчий бросил вызов Сну. Твой брат обладает по-своему необычайной Силой. Только это другая Сила.

— Но он не Сновидец.

— Не такой, как ты. Но он видит Сны — на свои манер… Его Сила в том, что он умеет внушать свои мысли другим. И он может одним махом, в час озарения, увидеть то, что должно случиться. Он опасен.