Онлайн книга «Живая сила. Дневник ликвидатора»
|
…Вот сейчас ты и проверишь, как ты правильно оценил обстановку… И пошел через освещенную солнцем площадку. День был жаркий. Ну-ну… Они нас просто боялись, эти Чернобыльские Начальники. Как зачумленных. Потому что мы — радиационная разведка. То есть, по-умному выражаясь, «как вторичных источников облучения». А также «заражения». «Облучение» — это то, что с этих разведчиков, которые сами неизвестно сколько уже нахватались, светит. А «заражение» — радиоактивная пыль, которую они с себя везде трусят. Шастают по зоне невесть где, а потом тут рядом отираются — вроде как так и надо… Однажды сам НАЧАЛЬНИК отдела РАДИАЦИОННОЙ РАЗВЕДКИ в штабе ПОБОЯЛСЯ ВЗЯТЬ ПИШУЩУЮ РУЧКУ у своего подчиненного офицера! Я просто охренел, когда понял, что происходит! Это было вообще кино! Данные тогда я уже отдал, и их наносили на расстеленную на столах карту радиационной обстановки… А начальник разведотдела сидел в сторонке за отдельным столом, его работа — вписать в приготовленную мной бумажку-донесение цифру-дозу, которую мы якобы сегодня получили. Ну и придумать ее, естественно. И расписаться. А он начал выделываться: — Ну, сколько мне вам написать? Я промолчал: скажи «Сколько положено» — он вообще ноль целых хрен десятых напишет… И сколько тут на самом деле положено? А сколько получено на самом деле! А он продолжал, пренебрежительно вертя в руках нашу бумажку: — Знаю я вас — вы вообще никуда со стоянки в Чернобыле не выезжаете. Или выедете, где-то в посадке спрячетесь, насочиняете там всякую херню, а потом сюда тащите — нам яйца морочить. Еще и дозу им за это пиши… Я не сказал ничего. — Ну что мне вам написать? Какой маршрут? — Там написано. Он впервые соизволил взглянуть на наше донесение: «24.07.1986 БРДМ № 80 вел разведку по маршруту Биостенка. Экипаж в составе: Командир /фамилия/ Химик-разведчик /фямилия/ Водитель /фамилия/ получил дозу облучения…» — А-а, Биостенка… Небось опять меряли, из машины не вылезая… — Он поразмышлял. — Ну, 0,5? Полрентгена за Биостенку — маршрут разведки Рыжий Лес-3 — это было оскорбление. Я промолчал. — Ну ладно, я сегодня добрый — 0,6. — И он потянулся за своей ручкой. И оказалось — ее у него нет! Видно, сам забыл, куда ее сунул, когда его у начальства драли… А теперь на мне отыгрывается… Он начинает озабоченно прощупывать свои карманы, утыканные индивидуальными дозиметрами. Сначала куртку… Потом брюки. Безрезультатно. Не глядя, вытягиваю из своей полевой сумки ручку. Протягиваю ему. А он ее в упор не видит. Выдвигает ящики стола, роется… А я держу свою обычную школьную шариковую ручку, изрядно уже пальцами заполированную, у него перед носом. А он этот нос от нее воротит. Загадочным маневром отворачивает голову вбок: там на составленных в кучу столах, на разостланной карте лежат на животах офицеры, наносят обстановку — их обтянутые хаки задницы торчат во все стороны, как лепестки цветка: — Есть тут у кого-нибудь ручка? Из-за частокола задниц доносится: «Нету. Тут фломастеры еле пишут…» А я держу перед ним свою потускневшую в разведках ручку… …и чувствую — все время чувствовал, пока это действо происходило — наливаюсь изнутри какой-то грозной силой, как грозовая туча, электричеством уже потрескивая, стою над ним: Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЕМУ СЕЙЧАС СДЕЛАЮ, ЕСЛИ ОН НАМ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ДОЗУ НЕ НАПИШЕТ. ПРОСТО РАЗНЕСУ… Как бы только что заметив, подполковник обращает взор на меня. И туг на поверхности заряженной грозовой тучи — моей рожи то есть — неожиданно появляется смешливый зайчик. Неуловимый и ненаказуемый. Мне смешно. Какой-то миг он смотрит на мою ручку. Решается… Берет ее. Выписывает дозу. Я беру ручку и бумажку. Проверяю: «1,5 Р». Нормально. …Грозовые тучи расходятся… А-а, так чем там с тем подполковником:связистом закончилось? Да, в общем, ничем. Ну, подхожу я к нему без всяких глупостей типа «перехода на строевой шаг при подходе к начальнику», просто подхожу, докладываю, вскинув руку к козырьку кепи: — Товарищ подполковник, лейтенант такой-то по вашему приказанию прибыл. Он начал без предисловий: — Кадровый? — В смысле — кадровый ли я офицер? — Никак нет. — Двухгодичник? — Уже потише. Двухгодичник — это офицер запаса, на два года призванный служить в кадровую армию. — Никак нет. — И, чтоб до конца ситуацию определить, добавляю: — «Из народа». (Так замзавразведотдела когда-то протянул: «…А-а, «из народа», — когда узнал, что я офицер из запаса — не кадровый и не двухгодичник; мне выражение понравилось.) «Запала тыша», — как сказал о подобных мгновениях какой-то классик украинской литературы. Все было сказано. Он мне не мог сделать ничего. И мы оба это знали. То есть он, конечно, «мог», но накажут меня или нет мои прямые начальники — ротный, комбат (командиру бригады уж точно не до меня) — это большой вопрос, и почухаюсь я от этого наказания или нет — еще больший; а вот над ним весь штаб будет потешаться, что ему не хрен делать — к разведчикам прицепывается… Это не то что кадрового — тот бы трясся: как же, «пятно в биографии»! И двухгодичника тоже можно прищучить — ему там характеристика хорошая нужна или еще что… А мне что? Я пришел — и я ушел; и меня мало колышет, присвоят мне очередное звание «старший лейтенант запаса» пятью годами раньше или пятью годами позже — или вообще никогда- То есть он, конечно, кровь мне попортить может, но для этого ему нужно столько усилий потратить, такую машину раскрутить, стольких людей убедить — чтоб меня действительно-таки вздрючили… Да и за что? И мы оба это знали… Силы противников оказались равны, и теперь нам предстояло — каждому — «сдать назад, не делая резких движений»… — Ну, что ж вы так, товарищ лейтенант, неуважительно — при моих подчиненных? — сказал он совсем другим тоном. — Ну и я ж тоже, товарищ подполковник, не сам был… |