Онлайн книга «В темном-темном космосе»
– Понятно, – сказал Ирик. – Признаться, я не очень-то сведущ в подобных вопросах. Я вырос на приграничной планете и рано вступил в армию. Томлинсон делал пометки ровным убористым почерком. – Расскажите, пожалуйста, об основных философских течениях, существующих в вашем мире. – Это как? – спросил Ирик. – Во что верит ваш народ? – подсказал Хендрикс. – Ага, дайте-ка соображу, – сказал Ирик, нервно постукивая хвостом по дивану. – Мы твердо верим в то, что относиться к другим нужно так, как ты хотел бы, чтобы другие относились к тебе. Вот наша основная идея. И он битых четверть часа разжевывал золотое правило нравственности [1] . – Спасибо, я понял, – перебил его Томлинсон. – Пожалуйста, будьте конкретней. Я подразумевал нечто иное. У вас должно быть в ходу некоторое количество высокоструктурированных теорий, объясняющих происхождение Вселенной, существование высшего разума, сущность жизни и тому подобное… – Да, все это у нас есть, – подтвердил Ирик. – Но дело в том, что я посвятил себя армии. – Он нервно рассмеялся. – А так, да, все только и делают, что рассуждают о Вселенной и других философских вещах, но меня-то учили командовать и сражаться с варварами. А это требует полной самоотдачи. Ведь мы живем в состоянии войны. – Странно, что для миссии выбрали именно вас, – заметил Хендрикс. – Выбор логичен. Это не культурная миссия. Скорее, это вопрос жизни и смерти. Ничего странного, что был послан солдат. Беседа заняла еще три часа. Ирик не ответил ни на один вопрос: ни об экономике цивилизации Орджд, ни о философских течениях, ни по психологии, ни по законодательству… Все это у них есть, повторял он, причем в изобилии, и всех все устраивает. Но лично ему просто некогда было разузнать об этом побольше. Томлинсон и Хендрикс пошли посмотреть, как идут дела у другой группы. Они обнаружили в пустой комнате одного Карнье, пишущего комментарии к собственным заметкам. – Как все прошло? – спросил Томлинсон. – Ужасно, – признался Карнье, снимая очки и устало потирая глаза. – Знания у Алмуроа весьма поверхностные. Конечно, его история об экспедиции к центру галактики, во время которой он родился и вырос, вполне может быть правдой. Тогда объяснимо, почему в его знаниях такие пробелы. По возвращении из экспедиции он сразу же записался в армию. А что рассказал Ирик? Томлинсон передал суть беседы. – Ничего хорошего, – констатировал Карнье. Водрузив на нос очки, он зевнул и поскреб щеку. – Надо бы побриться. – Обе истории могут быть правдой, – сказал Хендрикс. – Мы же не требуем от земного сержанта развернутых ответов по экзистенциализму или древнегреческой драматургии. – Дело запутывается все больше, – заключил Томлинсон, тяжело опускаясь в кресло. Хендрикс закурил и вспомнил, что не спал уже сорок пять часов. Вошел Дженкинс, на ходу срывая обертку с плитки шоколада. – ООН снаряжает оба флота, – сообщил он. – Послезавтра от нас ждут четкий ответ. Точнее, уже завтра. Кто-нибудь хочет шоколад? – Нет, спасибо, – сказал Томлинсон. – Может, они приедут сюда и сами оценят ситуацию? – Это наша работа. Если не сможем мы, я не знаю, кто сможет. – Дженкинс взглянул на свои часы. – Скоро утро. Всем нам лучше поесть и вздремнуть. Хендрикс с трудом поднялся на ноги и пошел в кафетерий. Проглотив три бутерброда, отыскал раскладные кровати, заботливо предоставленные армией. Едва коснувшись головой подушки, он уснул. Томлинсон разбудил его в полдень. Не в силах разлепить глаза, Хендрикс сидел на кровати с единственной мыслью, что завтра – последний день. – Морган сказал, Алмуроа не пользуется кроватью, – сообщил Томлинсон. – Просто спит на полу. Первобытное безразличие к комфорту, как считаете? – Возможно, – сказал Хендрикс, разминая затекшую шею. – А как спал Ирик? – Не знаю, – ответил Томлинсон. – Кажется, его проверял Карнье. Хендрикс протер глаза и последовал за Томлинсоном по коридору. В пустой просторной комнате три человека крутились вокруг детектора лжи. Карнье надзирал за его настройкой. – Вы еще не слышали? – спросил он у вошедших. – Ирик спал вниз головой, уцепившись хвостом за потолочный кронштейн. – Карнье просто светился от радости. – По-моему, наглядное свидетельство варварства. Хендрикс оставил коллег спорить о том, какой способ сна для чего больше характерен, и отправился на поиски Дженкинса. Антрополог читал записки, которые громоздились перед ним целой стопой. Рядом на маленькой горелке весело пыхтел кофейник. – Надеюсь, от детектора лжи будет хоть какой-то прок, – сказал Дженкинс. – Но я сильно сомневаюсь. Наливайте себе кофе. Есть какие-нибудь идеи? – Ни единой, – ответил Хендрикс. – Все еще пытаюсь проснуться. – Проблема вот еще в чем, – продолжил Дженкинс. – Как можно судить о цивилизации в целом по единственному ее представителю? Можно ли, к примеру, так судить о человеческой расе? Прошу прощения, у меня, кажется, не осталось сахара. – Я люблю без сахара, – сказал Хендрикс. – А у вас есть идеи? – Ни одной толковой. Зато ООН уже теребит меня, требуя решения. Они совершенно исключают возможность ошибки. – Я тоже, – ответил Хендрикс, чувствуя, как оживает после глотка дымящегося кофе. – Хочу провести несколько тестов на эстетическое восприятие, – признался Дженкинс. – Может быть, удастся за что-нибудь зацепиться. – Он встал и взял со стола портфель. – Вы со мной? Хендрикс одним глотком допил кофе и поспешил за Дженкинсом. – Мне интересно ваше мнение о некоторых вещах, – обратился Дженкинс к Алмуроа намеренно повседневным тоном. Он открыл портфель и достал книгу. – «Той ночью луна окрасилась в цвет крови, – прочитал он без выражения. – Бэт Мастерсон [2] , звеня шпорами, шагал прямиком к салуну Келлера. Его пальцы слегка касались черных рукоятей револьверов. Оттолкнув с пути двух бездельников, он подошел к двери бара». – Очень мило, – сказал Алмуроа, всматриваясь в лицо Дженкинса. Переведя взгляд на Хендрикса, добавил: – Действительно очень мило. |