Онлайн книга «Лавка старинных диковин»
Как бы вы на такое отреагировали? Раньше я бы рассыпался в благодарностях: вот же счастье привалило! Но то раньше. А теперь я вижу, что действительность нисколько не соответствует воображаемым картинкам. Встаю, иду в город. Слышу за спиной крик: – Эй, путешественник, подожди! Я оборачиваюсь. Ко мне спешит запыхавшийся толстячок в овчинной безрукавке и сандалиях. – Ты впервые здесь? – спрашивает он. Я киваю. – И направляешься в Коринф? – Он указывает на город впереди. – Ну, допустим, и что? – спрашиваю я. – Так ты же не отсюда. – Да. – Значит, тебе нужно место, чтобы переночевать. – Гм… – мычу я. – Ты уже нашел ночлег? Я отрицательно качаю головой. – Значит, сегодня твой счастливый день! Я помогу тебе! Я, конечно, не сомневаюсь, что встретил на дороге мошенника, но очень хочется с кем-нибудь поговорить. Правда, говорить приходится мало, я в основном киваю на его тарахтение – что его нисколько не смущает. Он рассказывает про «Мистерии Гермеса», у которых имеются храмы по всей Греции. Все прилично, в рамках главной здешней религии, каковая состоит в почитании олимпийских богов и вождя их Зевса. Ведь Гермес – тоже обитатель Олимпа. – Присоединиться к «Мистериям» стоит совсем недорого, – уверяет мой новый знакомец. – А взамен жрецы дадут тебе ночлег в любом храме страны. По мне, это смахивает на рекламу членства в клубе «Элкс». Мол, вступи, и сможешь ночевать в любом приюте «Элкс» по всем Штатам. Просто мечта бродяги. Я киваю. – В Коринфе главный храм рядышком с рынком. Удобно для дел! Я киваю снова. Похоже, эти «Мистерии» – клуб не из последних. Как отделаться от агента «Мистерий», я не знаю, а он ковыляет рядом. К тому же мне и вправду требуется ночлег. Пилас – так он себя назвал – приглашает на постоялый двор, обещает угостить миской чечевицы. Я соглашаюсь. Это заведение невысокого пошиба – наверное, древний эквивалент нашего кафе для водителей-дальнобойщиков. У Пиласа при себе снасть для еды. И я, заглянув в свой кошель, обнаруживаю деревянную ложку. Все-таки здорово побывать в Древней Греции! Если бы я не нервничал так, размышляя о том, что меня ждет, обязательно расспросил бы о Платоне и Аристотеле. Выведал бы, как их найти. Но я не задаю таких вопросов, потому что не считаю себя туристом. Пилас все трещит и трещит о выгодах членства в «Мистериях». Он находит для меня местечко в портике храма Гермеса. Но плату взять не успевает – я исчезаю до его пробуждения. Не убегаю, как несостоятельный должник. Просто я просыпаюсь уже в другом месте. В городе, выстроенном из дерева и камня, с широкими мощеными улицами. На площади впереди виднеется церковь в византийском стиле. На мне балахон из грубой материи вроде халата, на ногах какие-то лыковые корзинки. Вокруг много народу. На площади толчея. Большинство мужчин бородатые, многие в меховых шапках. Небо над головой серое, ветер ледяной. Большого ума не надо, чтобы понять: я в России. Люди вокруг говорят на языке, похожем на русский. Я его понимаю. Кажется, я только его и понимаю сейчас – как вчера понимал греческий. Точно, я попал в Россию. И не в сегодняшнюю – машин не видно. Только лошади и повозки. Так, нужно держаться потише, не привлекать к себе внимания. Лучше найти самый дешевый постоялый двор, купить миску борща с ломтем хлеба и дотянуть до ночи – а завтра, глядишь, окажусь где-нибудь еще. Кто бы – или что бы – меня ни бросал по временам, он это сделал уже дважды. Есть надежда, что сделает и в третий раз. Увы, я слишком сильно задумался о том, чтобы избежать неприятностей, – и сам напросился. Не заметив, шагаю прямо наперерез конному офицеру. Шарахаюсь в сторону – и лошадь шарахается в ту же. Я точно угодил бы под копыта, если бы офицер не осадил кобылу. Военный спешивается, подходит и глядит свирепо: – Ослеп? Чего прешь под лошадь? Я, понурившись, бормочу извинения. – Такой растяпа долго в Петербурге не протянет! Откуда ты? – Из Одессы, – мямлю первое пришедшее на ум название. – Откуда? Что-то выговор не похож. А ну, подорожную и паспорт сюда! Сердце мое уходит в пятки. Офицер такой роскошный и грозный. Молодой еще – чуть за тридцать. Форма в облипку, все синее, красное, шитье золотое. Усы черные к подбородку свисают. – Ну? – говорит он угрожающе. Я гляжу в свою суму. Бумаг там нет, только пригоршня копеек. Как раз на обед и ночлег – если бы не рассеянность. Надо импровизировать. – Украли у меня, – лепечу растерянно. – Я на постоялом дворе был, вот и стибрили… Глаза у офицера голубые и безжалостные. – Нет бумаг? – Никак нет, ваше благородие! Я ж работу пришел искать. Я и мухи не обижу… Мои заверения в безобидности только усугубляют подозрения. – Мухи он не обидит, надо же, – хмыкает офицер. Затем прикрикивает на кобылу, не желающую спокойно стоять: – Сонька, цыц! – А для меня добавляет: – Сейчас с тобой разберутся как следует. Вокруг нас уже собралась небольшая толпа. Офицер осматривается. Из толпы выступает длинный тощий человек в черной шинели: – Господин капитан, позвольте осведомиться, в чем дело? – У этого субъекта бумаг нет. Говорит, из Одессы – а выговор не тот. Одет как нищий крестьянин, а не похож. – В самом деле? – удивляется тощий и машет рукой. Ко мне подступают двое в черных шинелях. Толпа тут же теряет интерес и быстро расходится. А я оказываюсь в знаменитой петербургской тюрьме, в Петропавловской крепости. Черношинельники ведут меня сквозь несколько ворот. Из угрюмого разговора конвоиров я понимаю, что направляюсь к Трубецкому бастиону, выходящему на Неву. Меня радуют известием, что там сидел Бакунин, а до него – Кропоткин. Я спрашиваю, за что меня арестовали, но не получаю ответа. Человек в шинели лишь ворчит, что со временем я узнаю. Охранник отпирает железную дверь, впускает нас в коридор. Там ряды дверей по обеим сторонам, рядом печки, обогревающие камеры. Меня запихивают в камеру, и я оказываюсь один в просторной комнате, футов десять на пятнадцать, жарко натопленной. Свет льется сквозь забранное железной решеткой окошко, похожее на тоннель в толстенной крепостной стене. Футах в двадцати за ним – другая стена. Над ней серое небо Петербурга. |