Онлайн книга «Эльфы, топор и все остальное»
Я рывком сел в палатке, задыхаясь, весь в поту, с колотящимся сердцем. Луна бросала на стену чернильную тень от корявой ветки, похожей на когтистую лапу. Убей? Проще сказать, чем сделать. Я выбрался наружу, прихватив нож и масляную лампу. У костерка, сидя, храпели гномы-часовые. Гномы умеют спать в самых необычных позах, должен вам сказать. Альбо находился в отдельной палатке. Гном, которому полагалось охранять клирика, своевременно выводить его на оправку и затыкать рот кляпом, если тот заорет, бессовестно дремал у прогоревшего костра, укутавшись мохнатой бородой, как шарфом. У меня возникло желание привязать кончик его бороды к опорному колышку палатки. Глаза Альбо блеснули. Он не спал. Полулежал на матраце и неподвижно смотрел в одну точку. На мертвой маске лица немо шевелились губы. Я забрался в палатку, как в склеп. Дрогнула привязь, опоясывающая чрево клирика, мелькнули волосатые спутанные запястья. Альбо поднес к лицу сжатые кулаки и тут же опустил. — Настало время? Рази. Жаль, что ты так ничего и не понял. Голос Альбо звучал глубже, гуще, чем раньше, эдакое басовое гудение тяжелого колокола. Я присел на корточки, поставил лампу, положил рядом нож. Свет дробился в выпуклых глазах священника. — Стало быть, ты больше не чокнутый? — Я Свирондил Альбо, пророк Гритта Миротворца. (Миротворца? Хм.) — Мой разум был не полон… он значительно повредился на перевале Дул-Меркарин… (Спасибо, это мне известно.) — Гритт своей милостью восстановил его. Я не помню многое, чтобы было до моего помешательства, но уже могу мыслить связно, и с каждым днем мой разум крепнет… (Проклятые заморочки!) — Я могу мыслить и говорить, и хочу передать тебе слова Гритта… Я живо вспомнил гороскоп Альбо. Клирик утверждал, что после Дул-Меркарин не видит в гороскопе себя. Что его не станет. Итак, с кем же я сейчас говорю? С Альбо — или с пустышкой, которую дергает за ниточки неведомая мне сила? — Ну и как он тебе? Хороший бог? — Он открыл мне истину. Но ты не хочешь слушать. Рази! Я промолчал. Не мог же я сказать, что прихватил с собой нож, чтобы увидеть реакцию Альбо. Конечно, я не ожидал от него такого сурового, фаталистического спокойствия. Я думал, передо мной окажется сумасшедший… либо тот, кто прикидывается безумцем. Но шельмовство такого рода легко расколоть, всего лишь показав человеку, что хочешь его убить. — Я подрядился отвести ваш отряд к Облачному Храму. Весь отряд. Пускай мы и не составили контракта по всей форме, я все же дал слово Джарси. Пока я не приведу к Оракулу всю вашу братию, тебя я и пальцем не трону. Он со вздохом уселся на ложе. — Тогда, позволь, я открою тебе правду. — О чем? — В своем поясе ты несешь ужасную погибель всему миру. — Надо же, а я-то думал, это обычное зерно. — Твоя богиня — чудовище. Пожирательница богов, убийца веры. Почти все ее рассказы — ложь. Она сказала, что ты несешь с собой нового бога этого мира? — Он тяжело задышал, косясь на мой пояс, где лежал Бог-в-Себе. — И даже твоя эльфийка не поняла… Да-а, тут Пожирательница сказала правду: истинных эльфов в нашем мире нет. — А в мире Атона? — Это их резервация. Тюрьма, куда Творец заключил дом Агмарта… Мир-тюрьма с тысячами вечноживущих безумцев во главе с Вечным Императором… Он ненавидит дом Витриума, который не участвовал в восстании против Творца, и стремится его уничтожить. Я подхватил: — А поскольку Творец сделал так, что вся прочая вселенная для эльфов Агмарта — в Витриуме их называют Полуночниками — чужда и враждебна, они не могут и носа сунуть из Агона, а уж если заявятся в чужой мир, то непременно умрут, как умирают и прочие обитатели Агона вроде шаграутта. И потому они пытаются уничтожить Витриум чужими руками, используя для этого Вортигена, или подсылают полукровок вроде чирвалов, которые могут жить вне Агона около часа… Единственные существа, с которыми у алхимиков Агона выгорело — гшааны. Они способны жить в чужом мире больше суток. Но толку от них немного — следить да надзирать… Пока твои слова ничем не отличаются от того, что рассказала Талаши. Он вздрогнул всем телом. — Молю, не произноси ни одного из ее проклятых имен! — Уговорил. — Твоя женщина, ведьма с эльфийской кровью… — Он дышал все тяжелее, глаза буравили пояс. — Она почувствовала огромную мощь артефакта, но не поняла… Ей не дано понять, что сжимала ее рука! Ночной холод проник за ворот моей рубахи. — Что же это? — Частица души Пожирательницы, которая надеется таким образом бежать из плена и возродиться в Источнике Воплощения Верхнего мира. Боюсь, что если ты меня развяжешь, я попытаюсь тебя убить. Только так я смогу не допустить ее прихода! * * * Я вышел в ночь и остановился, пытаясь унять расходившееся сердце. Я проделал миль десять галопом — вот так я себя чувствовал. Гном-караульщик все похрапывал на одном боку, как приклеенный, хотя я проговорил с миньоном Гритта больше часа. Эти-то бородатые засранцы будут дрыхнуть и в конец света, им даже плевать, что эльфы рядом. Я хотел было хлопнуть по своему поясу, но отдернул руку. Мертвая, искусственная жизнь… Сгущенная эссенция смерти… Частица раздробленной души Лигейи-Талаши, существа, сшитого эльфийскими магами-безумцами мира Агон из обрывков душ и жизненных энергий проведенных через страшные ритуалы смерти людей-рабов. Месть Творцу за свое заключение в резервацию… Существа, способного проникать через оболочки миров в обители богов, пока Творец — тут Талаши сказала правду — прячась от Кредитора, болтается на задворках Вселенной, а может — спит, меняя тела и разумы простых смертных, которые об этом не подозревают, или вовсе умер. Существа настолько мощного и страшного, что его способен уничтожить лишь Творец, а простые боги — только заключить в ловушку, питаемую собственной энергией. Частица души для Источника Воплощения… По словам Альбо, раздробить и отдать мне часть своей души — это был единственный способ для этого создания бежать из темницы, куда заключил ее Гритт — истинный бог моего мира, брат убитого — а верней, пожранного Талаши Атрея, который пожертвовал собой, чтобы заманить Пожирательницу в ловушку. По словам Альбо выходило, что богов в любом из миров может быть сколько угодно… Что в Верхнем мире своя иерархия, недоступная пониманию смертных. Вход в склеп под горным пиком был запечатан, но за столетия печать истончилась, а затем исчезла. Посмертная маска Атрея была настоящей, как и магический лед, на который распалось его тело. Она была малой печатью, а я снял ее и отдал тупому чародеюшке. От этого незримые цепи распались, и Талаши получила возможность призывать животных и разумных созданий, чтобы кормиться, а затем — воссоздать свой образ в локусе для одного идиота по имени Фатик Джарси. Я не вполне понял, что имел в виду Альбо под «умением управлять причинно-следственными связями». Кажется, он считал, что Талаши способна была отчасти направлять события вокруг отдельных людей — вокруг меня, к примеру — в нужное для себя русло. Таким образом, воздействуя на эти самые связи, она сделала так, что я появился в ее локусе. А там разыграла спектакль и вручила часть своей души, благо варвару было по дороге. Занеси, чего там. А варвар рад стараться… |