Книга Калигула, страница 19 – Зигфрид Обермайер

— Нет, Херея, так не годится. Извини, Марсия, но я хотел бы проводить Херею. Спасибо тебе за прекрасное угощение. За столом патрициев еда едва ли бывает вкуснее.

От похвалы Марсия раскраснелась. Херея между тем остановил друга.

— Лучше не провожай нас, а то подумают, что тебя арестовали. Встретимся послезавтра у тебя дома.

Сабин почувствовал беспокойство. Что могло произойти? Почему всем центурионам приказано явиться в казармы? В городе все казалось спокойным, никакого наплыва людей, никаких громких собраний. У него дома тоже никто ничего не знал. Отец Сабина предположил:

— Возможно, Сеян нервничает, не чувствуя прежнего расположения императора. Вот он и придумал для собственного успокоения внеочередной сбор. Кто знает, что может прийти на ум солдату?

Последние слова прозвучали презрительно, и Сабин решил выступить в защиту друга.

— Не все они такие недалекие, как ты думаешь. Во всяком случае, Херея за полгода научился читать и писать…

— Я не имел в виду всех, — успокоил отец. — Германик тоже был солдатом и при этом сочинял комедии на греческом.

Во время поездки в Рим Калигула не спускал с Макрона глаз. Он искал любой возможности заговорить с ним, но найти подход к молчаливому префекту было непростым делом.

Однажды император сказал Калигуле:

— Знаешь, почему я так ценю Макрона? Потому что он не задает ненужных вопросов, не болтлив и выполняет мои приказы без малейших колебаний. При этом он далеко не глуп. Если приказ сформулирован не совсем ясно, он тут же замечает это и уточняет короткими вопросами. Чрезвычайно полезный человек.

Но одно Калигула почувствовал сразу: Макрон был тщеславен. Правда, он умело скрывал это под маской прямодушного, молчаливого солдата, но Калигула обладал тонким чутьем на людей, которые стремятся наверх.

Они стояли на палубе и молча смотрели на приближающийся берег, где великолепные виллы Бали и Байи белели сквозь густую зелень сосен и пальм.

— Было бы неплохо иметь здесь дом… — заметил Калигула как будто сам себе.

Макрон пожал плечами, мол, о таких возможностях он даже и не думал.

— Только не говори, что ты бы отказался иметь там летний дом.

— Отказываться бы не стал, Гай Цезарь, но о таких недостижимых вещах я не люблю думать.

— Недостижимых? Почему? Может быть, император намеревается сделать тебя преемником Сеяна? Считаю это вполне возможным, но с моим августейшим дедом надо всегда быть готовым к неожиданностям.

От Калигулы не ускользнуло, как блеснули на мгновение глубоко посаженные глаза Макрона.

«Вот как, — подумал он. — Значит, я прав».

— Это было бы, конечно, прекрасно, но быть префектом преторианцев не значит быть богатым. Богаты консулы, когда они дослуживаются до наместников. В провинции есть чем поживиться.

— Почему бы тебе однажды не стать консулом? Ты из уважаемой семьи…

— Но не патриций…

Это так неожиданно вырвалось у Макрона, что Калигула удивленно поднял брови.

— Но это не самое важное! Год за годом заслуженных мужей повышают в ранге.

— Император делает это нечасто.

— Император стар, а ты молод. Что упустил Тиберий, наверстает его преемник…

Калигула отметил с удовлетворением, что строгое лицо префекта оживилось.

— Его преемник… — повторил он неуверенно.

— Но, Макрон, мы оба не пустые мечтатели. Я от всего сердца желаю ему долгих лет. По мне, так пусть он живет до ста, но природа учит нас, что такие случаи редки. В ноябре императору исполнится семьдесят три.

Оглянись! Кто из твоих друзей или родственников дожил до такого возраста? Я хочу этим сказать, что в ближайшее время мы должны рассчитывать на нового императора.

Макрон молчал, Калигула кивнул ему и спустился с палубы. Префект долго думал об их разговоре и пришел к выводу, что Калигула настроен к нему благожелательно. «Это чего-то стоит, — трезво рассудил Макрон. — И однажды я узнаю, как высока цена».

Луций Элий Сеян, всемогущий префект преторианцев, достиг того, о чем многие римляне — даже из самых благородных семей — всю свою жизнь только мечтают: императором Тиберием ему была передана консулярная власть. Август прислал ему очень милостивое письмо, в котором намекал и на возможность установления между ними родственных связей.

Знал ли он о тайном браке с Юлией? Во всяком случае, Сеян казался себе единственным, кому доверял Тиберий и кого, возможно, рассматривал как преемника, узаконенного официальным браком со своей внучкой.

«Кажется, я все сделал правильно, — похвалил сам себя Сеян, рисуя в воображении картины блестящего будущего. — Может быть, император не доживет до своего следующего дня рождения — 16 ноября? Это случится как раз через месяц, — размышлял Сеян, — или пусть себе проживет еще пару лет; власть я больше не упущу. Тот, кто на Капри, всего лишь призрак императора, только он об этом пока не догадывается».

Сеян бросил взгляд на бронзовые водяные часы. Четвертый час ночи — стоило ли навестить Юлию? Мысль о будущей власти возбудила его чувственность. В конце концов Юлия была последней ступенькой к трону, и вместе с ней он даст начало новому императорскому роду. Свою прежнюю жену Апикату вместе с тремя детьми придется удалить, чтобы не подвергать опасности династию, — из государственных соображений. Может быть, стоит обвинить ее в государственной измене? Сеян решил обдумать и эту мысль.

Он зевнул и выпил оставшиеся в стакане несколько глотков вина. Потом поднялся, пристегнул короткий меч и отправился к Юлии.

«Ты мое бесценное сокровище…» — часто называл он ее, и Юлия прекрасно понимала двойной смысл этих слов.

Но Сеян был ей по сердцу: сильный, самоуверенный, замечательный любовник в отличие от Нерона Цезаря, ее первого мужа. Поговаривали, что Сеян уморил его в ссылке голодом, но Юлию не интересовала судьба бывшего супруга. Она была рада, что избавилась от него: ее ждали дела поважнее.

Сеян проверил охрану виллы, обменялся с солдатами парой слов и вернулся в дом. Юлия еще не спала; Сеян снял тунику и забрался к ней в постель. Для начала он нежно поцеловал ее грудь.

— Мы скоро поженимся, мое сокровище. Что ты на это скажешь?

— Император согласен?

— Кажется, да. Ты же знаешь о его письме. Он сам написал о возможности завязать со мной родственные связи, и при этом мог иметь в виду только тебя, свою внучку. Мы положим начало новому роду, Юлия! Я подарю тебе много детей.

Она тихо засмеялась.

— Тогда начинай прямо сейчас. Не будем терять времени!

Сеян был настоящим солдатом, который не привык церемониться и ничего не понимал в сложных прелюдиях к любовным играм. Да с Юлией это было и не нужно — ему достаточно было переступить порог, как женщина уже была готова принять его в свое лоно.