Книга Король чародеев, страница 7 – Сьюзен Фрейзер Кинг

– Леди Микаэлмас, мы вас ждем! – теряя терпение, позвала настоятельница.

– Иду, иду, мать Агнесса! – крикнула Микаэла, переступая через порог.

– И не забудьте закрыть за собой дверь! – снова послышался сварливый голос настоятельницы. – Доктор Джеймс считает, что холодный воздух вредит нашим пациентам.

Войдя в душную больничную палату с белеными стенами, Микаэла старательно захлопнула за собой дверь и заторопилась по широкому проходу между кроватями – по двенадцать с каждой стороны. Мать Агнесса, с кислым выражением лица наблюдавшая за Микаэлой из полутемного угла, бросила несколько фраз двум молоденьким послушницам, почтительно стоявшим рядом, и гордо удалилась. Микаэла вздохнула с облегчением – слава богу, на этот раз нотаций не будет.

– Прошу прощения, сестра Марджори и сестра Алиса, – извинилась она перед девушками, кладя тяжелую стопу простыней на стол. – Надеюсь, мать Агнесса не очень рассердилась на меня за опоздание?

Покачав покрытой апостольником головой, Марджори взяла из стопы простыню и принялась застилать одну из кроватей.

– Ах, мать-настоятельницу больше огорчило то, что ей рассказал про вас отец Ансельм! – вздохнула она.

Микаэла нахмурилась и стала помогать второй послушнице, сестре Алисе, перестилать следующую постель.

– Что же он такого сказал? – спросила она как бы между прочим.

– По его словам, вчера вы осматривали миссис Джин и одного шотландца так, как это подобает делать только врачу, – вступила в разговор Алиса. – И еще он сказал, что больные опять называли вас «Чудотворная леди». Мать Агнесса была очень, очень недовольна!

– Могу себе представить, – сухо заметила Микаэла.

– Она сказала, что так можно обращаться только к Матери Божьей, а не к простой смертной женщине. – Алиса с постным видом поджала губы, сложила на животе руки и произнесла, забавно подражая голосу матери Агнессы: – «Это богохульство – называть именем Пресвятой Девы какую-то лекарку, вдову сарацина, которая сгорит в аду в наказание за свой грешный союз с язычником!»

Вышло очень похоже, и Марджори прыснула, Микаэле же было не до шуток. Она с горечью подумала о том, как несправедлива к ней мать Агнесса, и с силой встряхнула очередную простыню, вложив в это движение всю свою досаду.

Видя, что она расстроилась, Марджори негодующе воскликнула:

– Но мы прекрасно знаем, леди Микаэла, что вы не просто лекарка, а настоящий врач! И «Чудотворная леди» – вполне подходящее для вас имя. Ведь недаром все больные говорят, что у вас руки ангела!

– Мать Агнесса вам просто завидует, леди Микаэла, – добавила Алиса. – Она-то никогда не была замужем, да и до вашего образования ей далеко.

– Правда, правда! – поддержала товарку Марджори. – Вы ведь учились в университете. Стелить постели, купать больных, давать им прописанные доктором Джеймсом лекарства – занятие не для вас. Вы сами должны лечить!

– Если бы наши пастыри позволили, вы могли бы сделать для больных гораздо больше, чем сейчас, – заметила Алиса, взбивая подушку, и добавила, бросив любопытный взгляд на Микаэлу: – А ваш муж правда был некрещеным грешником? Неужели из-за своего замужества вы никогда не попадете в царствие небесное?

– Ибрагим был прекрасным врачом и очень добрым человеком, – мягко сказала Микаэла, переходя к следующей постели. – Его отец действительно происходил из сарацинского рода, однако мать принадлежала к знатной христианской семье.

– Но вы овдовели, – с сочувствием проговорила Марджори, – и теперь вам самой надо заботиться о своем будущем. Почему вы не хотите вступить в гильдию хирургов, как советовал доктор Джеймс?

Микаэла пожала плечами:

– Что даст мне вступление в эту гильдию? Разрешение рвать зубы, отворять кровь, лечить небольшие раны – и только! Для того чтобы мне позволили хотя бы принимать роды, я должна буду четыре года проходить в ученицах у какого-нибудь врача-мужчины.

– Не может быть! – воскликнула потрясенная Марджори. – И это после того, что вы сделали в нашей больнице для несчастных женщин, которые без вашей помощи никак не могли разродиться? Клянусь всеми святыми, вы отличная акушерка!

– Увы, теперь это уже не важно, – вздохнула Алиса, расправляя очередную простыню. – Ведь отец Ансельм потребовал, чтобы настоятельница запретила леди Микаэле лечить кого бы то ни было.

– Я уже много месяцев добиваюсь разрешения лечить больных, – с грустью сказала Микаэла, – и уже потеряла надежду. Здешние врачи никогда не допустят меня к работе.

– Что ж, на них свет клином не сошелся, – попыталась утешить ее Алиса. – Вам, слава богу, не надо зарабатывать себе на хлеб, обойдетесь и без лицензии. Кроме того, такая красивая леди, как вы, без труда найдет себе хорошего мужа. Вы собираетесь вернуться к брату в Кинглэсси?

– Мне бы не хотелось туда возвращаться, – нахмурилась Микаэла. – Брат прочит меня в жены какому-нибудь шотландскому лэрду, но я не собираюсь замуж. Я врач и хочу помогать людям!

– Наверняка найдется больница, где врача-женщину примут с распростертыми объятиями, – ободряюще улыбнулась ей Марджори.

– Только, боюсь, не в Шотландии, – грустно заметила вторая послушница и вдруг спохватилась: – Ой, мы, кажется, совсем заболтались, а больные ждут!

Девушки засуетились, стали помогать тем пациентам, для которых постели уже были готовы, перелечь в них.

– Алиса, сходи, пожалуйста, за лекарствами, – попросила Микаэла, – я помогу с раздачей. А ты, Марджори, начинай умывать больных – большой чайник на кухне, должно быть, уже вскипел, горячей воды будет вдоволь. И не забудь дать им мятного отвара для полоскания рта!

Девушки отправились выполнять распоряжения, а Микаэла подошла к одной из кроватей, на которой под грудой одеял лежала с закрытыми глазами сухонькая старушка в вязаном чепце. Голова ее на тощей морщинистой шее тряслась от старости.

– Миссис Джин! – негромко позвала Микаэла. – Как вы сегодня себя чувствуете? Старушка открыла выцветшие карие глаза.

– О, это вы, Чудотворная леди! – проговорила она слабым голосом. – Слава богу, что вы по-прежнему с нами! Я так боялась, что из-за происков матери-настоятельницы вы нас покинете…

– Как вы могли подумать, милая миссис Джин, что я могу уйти, не попрощавшись? – Микаэла озабоченно взяла старушку за запястье, чтобы посчитать пульс.

Джин улыбнулась ей дрожащими губами.

– Боюсь, я уйду первой, дорогая. Я ведь очень, очень стара, – сказала она и устало закрыла глаза.

Несколько мгновений Микаэла молчала, считая уда-ры сердца. Оно билось совсем слабо, словно пойманный мотылек, тщетно пытавшийся вновь обрести свободу. Покойный Ибрагим научил Микаэлу различать ритм вконец изношенного, слабеющего сердца. «Бедная Джин, ей и впрямь осталось совсем недолго!» – с грустью подумала Микаэла, бережно опуская руку старой женщины на кровать.