Онлайн книга «Повесть о плуте и монахе»
– Ну, когда очищусь? – Эка, что захотел! – отвечал Алешка. – Сразу так не делается. Погоди еще маненечко! Наутро проснулся грешник в одном исподнем в канаве – даже сапоги его были сняты. Кинулся на базар – там плут на гармошке наигрывал. Алешка, как ни в чем не бывало, ему подмигивал: – Сдержал я слово! Да ты, дядя, нынче чист полностью, даже сапоги твои заложены! Завыл тот, набежала милиция. Нашлись и свидетели: – Ловите, ловите того гармониста, за хлопки играющего – золотыми оказываются те хлопки. Оплачиваем своими слезами его частушки! Щедро наградили его тумаками, угостили и прикладами и волокли на допрос: – Будет тебе нынче праздник, как предстанешь перед Самим! Небо с овчинку тебе, вору, покажется! Взмолился плут: – Кто такой Сам, коли им так пугаете? Не в пору ли мне готовиться к смерти? Ему отвечали, ссужая подзатыльниками: – Суров наш начальник, грозен, он рассудит, как с тобой, вором, поступать по справедливости. Прикажет повесить – вздернем играючи. А, может, помилует – считай, родился ты тогда в рубашке. Горько пожалел обманщик: – Зря сбежал я от монаха! Один из чекистов сказал: – Ты, вроде, на гармошечке наигрываешь? Любит наш комиссар гармошку. Был у него, сказывают, товарищ – бойкий гармонист – он по своему другу сильно сокрушается, слезы льет – сумеешь его разжалобить, может, тебя и помилует. Привели пойманного в бывший господский дом, где проживал начальник. Алешка все расспрашивал: – Скажите, каков он из себя? Не богатырского роста? А то возьмет одной ладонью, а другой и прихлопнет. Раздавит своими сапожищами, как давят запечных тараканов! Караул на то только подсмеивался. Совсем плут понурился, зная – не стоит шутить с комиссарами, не разбирают чекисты прибауток да россказней. И ввели тогда вора к Самому. Был грозный начальник вовсе маленького роста, щеголял в кожаной тужурке, в папахе, с шашкою. Алешку к нему подталкивали: «Вот каков он, Телентий Иванович! Трепещи, в ноги кланяйся!» Плут же несказанно обрадовался. Бросился обманщик к тому комиссару и так вопил во все горло: – Жив, жив дружок мой ласковый, потерянный товарищ! Зашумели чекисты: – Как он смеет обнимать начальника? Сам же Теля, позабыв важность, спешил навстречу, полились его восторженные слезы. Плут, обнимая дружка, так раздумывал: «Далеко залетел мой помощник! Видно, большая нынче потребность в дураках!» И наказывал Теля караулу: – Поднесите водки с закуской да оставьте нас с товарищем! Остались они вдвоем, взялись попивать. Позавидовал Алешка глупому: – Видно по тебе – сладка комиссарская власть! Ан, не выпишешь и мне мандата? Не справишь, Теля, справочку? Хочу и я покомиссарствовать. Набрала новая власть себе дураков, отчего ей не взять и пересмешников? Велел дурак ни в чем другу своему не отказывать. Тотчас повели плута по складам, выискивая ему сапоги с тужуркой да фуражку со звездою. 8 Явился новый комиссар в глухую деревню. Набежали мужики и бабы: – Кто ты? Откуда? – А то не видите? Встречайте, лапотные, свою власть! Подавайте избу с полатями да кринку молока, да чашку сметаны! Проводили его в лучшую избу – были там полати с овчиной, поставили кринки с молоком и сметаной. Макал плут хлеб в те кринки, текла по щекам сметана, растянулся он на полатях: «Славно на Руси комиссарствовать». И захрапел. Но не долго пришлось ему пробавляться сном. Явились наутро жители, прилепились, как репейники: – Ты, мил человек, новая власть, давай, налаживай нам жизнь! Опостылело нам прежнее житье при царях, помещиках. Хотим немедля счастья! Плут сказал, почесав в затылке: – Вот вам указ – пусть будут общими козы с коровами, овцы с баранами, плетни с огородами, горшки да ухваты, печи да погреба. Свезите-ка во двор моей избы все имущество! И вновь повалился на полати, взялся чавкать сметаной. Заголосили бабы – с каждой тряпкой горестно было им прощаться. Однако мужья на них цыкнули: – Полно жалеть ломаные лавки! Полно печалиться о пустых горшках! Взялись свозить во двор добро – дня не прошло, навели коров, пинками подгоняли упрямых коз, гнали блеющих овец, волокли собак и кошек и несли жалкие пожитки, отбиваясь от безутешных жен. Сложив и пригнав все, звали плута. И так сказали: – Вот, все собрали, как велено. Но что-то не чуем счастья! Алешка не долго думал: – Тащите теперь в общий котел все, что полезет в рот, – муку ли, хлеба или меда – сообща вам добром владеть, сообща и питаться будете. Еще громче завыли бабы. На них мужья крикнули: – Делайте, дуры, что велено. И взялись скрести по сусекам, бросились по погребам, по амбарам, и то, что не вымела война, вымели. Развели во дворе костер и выставили преогромный котел. Собрались возле того котла с ложками. Когда каша кончилась, бросились к начальнику, приставали да спрашивали: – Что-то к нам не пожаловало счастье! Чего еще, может, надобно? Алешка, оторванный от кринок, взъярился: – Вот вам третье поручение. С этого дня объявляю всех ваших баб общими – кто захочет, может сходиться с каждой. Какое без баб полное счастье? Веди-ка жен во двор! Тогда одни закричали: – Правильно! Другие сильно тому воспротивились. Поднялся по всей деревне бабский крик. Многие мужья, опечалясь, успокаивали своих жен: – Вот на сей раз обещал комиссар полное счастье! Привели баб и девок и приступили делить. Сделались шум да гомон между самими мужиками – никто не хотел рябую да старую, но все пожелали румяных и грудастых. Озлобились спорщики и были готовы, засучив рукава, схватиться стенка на стенку. Их плут успокоил, сдвинув набок фуражку, оправляя гимнастерку, подкручивая усы: – Сам я займусь распределением. Тотчас сунулся к бабам Алешка, схватился выбирать себе лебедушку. Взревели тогда немногие верные мужья: – Что же это, братцы, за счастье, коли отдадим своих жен и дочерей косорылым соседям? Те же, у кого были сварливые бабы, дружно отвечали: – Отчего нам при новой власти женушками вашими не попользоваться? А вы забирайте наших – отдаем их с радостью. Плут тем временем лез под женские юбки. Схватились верные мужья за колья: – Не надобно нам такого счастья. Хотим в прежнем горе пребывать с любимыми женушками. |