Книга Мистерии Осириса. Древо жизни, страница 41 – Кристиан Жак

— Я скажу ему о тебе, а решит он сам. Одарен ли ты способностью ждать?

— В исключительной степени, если это необходимо.

Джехути [21] , правитель богатой провинции Зайца, позабыл свой возраст. Верховный жрец таинств бога Тота, жрец богини Маат, он принадлежал к очень древнему роду, корни которого уходили в глубь эпохи пирамид. Повидав царствования фараонов Аменемхета II и Сесостриса II, ему нужно было теперь перенести и царствования Сесостриса, третьего по имени, о котором его советники и информаторы рассказывали самые плохие вещи. Почему монарх не ограничился рамками своего дворца в Мемфисе, где придворные расточают ему бесконечно льстивые речи? Если он на самом деле замышляет план уничтожения прерогатив правителей провинций, гражданская война будет неминуемой.

Но в чем тогда царь мог бы упрекнуть таких ответственных правителей, как Хнум-Хотеп или он сам? Их области прекрасно управляются, их многочисленные стада находятся в добром здравии, их ремесленные мастерские процветают. Конечно, у них есть хорошо вооруженные солдаты, но ведь малочисленная армия фараона была бы неспособна гарантировать безопасность провинций!

Ничего не нужно менять, и все тут! И Джехути обладает достаточным авторитетом, чтобы убедить своих коллег.

Одним из его мелких удовольствий было ежедневно менять портшез, который использовался для бесчисленных его перемещений. У него их было три — широкие и комфортабельные, с зонтиком; в них можно было почти лежать. Несколько команд по восемь человек работали по очереди, охотно распевая старинный напев: «Носильщики довольны, когда в паланкине есть седок. Когда хозяин здесь, смерть уходит, жизнь обновляется Сокарисом, управителем глубин, и мертвые воскресают».

Голова Джехути была гладко выбрита, и он почитал за честь не носить парик, что не мешало ему, тем не менее, выглядеть кокетливо. Он охотно носил элегантный платок, тканый с большой тщательностью, и длинную юбку, которая прикрывала ему ноги. Когда следишь за собой, старость отступает.

Выслушав положительные донесения от арендаторов земель, правитель решил позволить себе прогуляться за городом. Но как раз в тот момент, когда он выходил из своего дворца, ему повстречался его друг, генерал Сепи.

Лишь обменявшись с ним взглядами, правитель понял, что его друг пережил тяжелую потерю.

— Никто не может разделить твое горе. Я знаю, что ты не ждешь от меня успокаивающих слов. Если хочешь отдохнуть перед тем, как сделать мне доклад...

— Несмотря на кончину моей матери, я выполнил свою миссию. Новости невеселые.

— Сесострис попытался попробовать применить силу?

— Этого я не знаю, поскольку люди, с которыми я контактировал при дворе, внезапно замолкли.

— Другими словами, фараон взял дело в свои руки! Плохой признак, очень плохой признак... Что еще?

— Восстал город Сихем, его население перебило египетский гарнизон.

— Как отреагировал царь?

— Очень резко: он приказал генералу Несмонту провести массированную атаку. Сихем снова находится под египетским контролем.

— Итак, монарх, не колеблясь, применяет силу! Это было ясное послание тем правителям провинций, которые откажутся ему подчиняться.

Джехути повернулся спиной к своему портшезу.

— Пойдем, выпьем винца в тени. Сихем, говоришь... Сихем, с которым у нас торговые отношения, не так ли?

Сепи подтвердил наклоном головы.

— Такой воинственный царь обвинит меня в сговоре с бунтовщиками! Немедленно приведи наших военных в боевую готовность.

— Египтяне убивают египтян... Какая катастрофа в будущем!

— Знаю, Сепи, но Сесострис не оставляет нам выбора. Напиши Хнум-Хотепу и другим правителям провинций, что конфликт неминуем.

— Они подумают, что вы пытаетесь ими манипулировать, чтобы добиться союза, на который они ни за что не соглашаются.

— Ты прав. Тогда не пиши, и пусть каждый будет сам за себя!

Вино было превосходным, но Джехути счел, что оно неважное.

— Один чужак хотел бы вас повидать, — начал генерал.

— Надеюсь, не ханаанин из Сихема, по крайней мере?

— Нет, юноша, который приехал из провинции Орикса с рекомендательным письмом от Текхат.

— Это не в ее привычках! Обычно она рекомендует только себя. Отошли его, я не хочу сегодня никаких визитов.

— Я позволю себе настаивать.

Джехути был заинтригован.

— Что в нем такого необычного, в твоем протеже?

— Мне бы хотелось, чтобы вы сами это определили.

Генерал не относился к сочинителям и никогда не был приверженцем незаконных льгот.

— Приведи ко мне этого парнишку.

Только взглянув на Икера, Джехути понял тот интерес, который к нему питал Сепи. Несмотря на свою подчеркнутую скромность, молодой посетитель был озарен внутренним огнем, который пылал в нем так жарко, что потушить его не смог бы даже сам нильский паводок.

Рекомендательное письмо от Текхат было хвалебным.

— В нынешних условиях, — сказал Джехути, — мне больше нужны военные, чем писцы.

— Но я, господин, приехал сюда, чтобы стать писцом. Где лучше можно выучиться этому, если не в провинции бога Тота?

— Почему такая амбиция?

— Потому что я уверен, что секрет жизни кроется в формулах знания. И только углубленная практика в иероглифах позволит мне получить к нему доступ.

— Не слишком ли многого ты хочешь?

— Я готов работать день и ночь.

— Докажи это безотлагательно. Мой интендант займется тобой, ты поселишься в квартале учеников писцов. Постарайся не слишком выделяться, мне претят смутьяны. Если преподаватель не будет тобой доволен, тебя изгонят с моей земли.

Икер удалился.

— Упрямый, смелый, независимый... Ты не ошибся, Сепи. Этот парень необычный.

— Как и я, вы поняли, что у него не только закаленный характер.

— Ты считаешь, он достоин войти в храм?

— Пусть докажет это.

Хорошо подготовившись к гневу Хнум-Хотепа, Текхат дала пройти грозе.

— Почему вы позволили этому мальчишке уехать?

— Что в нем было такого особенного, господин?

— Мы сделали из него блестящего военного, а мне нужны прекрасные солдаты, чтобы отстоять собственную независимость.

— Без сомнения, но Икер хотел стать писцом.