Книга Игра королев, страница 37 – Дороти Даннет

— Не стоит заблуждаться, — вдруг вмешался Том Эрскин. — Вам хочется хорошо о нем думать. Но ведь он всегда хотел защитить Ричарда. Я не могу взять на себя смелость советовать кому бы то ни было, как выбирать между родными сыновьями, но безопасность окружающих тоже следует учитывать. Кристиан, я не знал, что ты вообще с ним знакома.

Кристиан смутилась на мгновение:

— Мы встретились в сентябре, и было бы нечестно с моей стороны просить тебя или кого-нибудь другого разделить со мной эту тайну.

Эрскина охватил гнев:

— Но тебя же могли убить!

— Возможно, но я так не думаю. Во всяком случае, я жива. А правда никому не причинит зла, Том! Сибилла, я отправляюсь прямо в Богхолл, а затем в Далкейт. Я дам вам знать. Том…

— Ты собираешься и дальше покровительствовать этому… этому…

— Преступнику? Я хочу закончить начатое, Том. Разве это плохо? Если я права, то сумею предотвратить большую несправедливость. Если нет, то пусть восторжествует твоя точка зрения, которую многие разделяют. Не думай, я не забыла, что я твоя нареченная невеста.

Том не был готов к подобному натиску.

Позже, когда Кристиан уехала, он вернулся и еще долго просидел возле камина в гостиной Сибиллы, погруженный в размышления. Подняв глаза, он случайно столкнулся с сочувственным взором Сибиллы.

— Она не из тех, кого легко обмануть.

— Нет.

— Или ошеломить.

— Нет.

— Но тогда почему? — безнадежно спросил Том.

— Она думает, что одному из ее гадких утят пришла пора превратиться в лебедя, — пояснила Сибилла; очки усиливали необыкновенный блеск ее глаз.

— Он что, святой?

— Нет, не святой, — отозвалась Сибилла. — Никто не умеет больнее ранить живую душу. Но делает он это потому, что собственная его душа уже пять лет кровоточит.

— Как это мило с его стороны заставлять заодно страдать и всех нас.

— Повторяю: он не святой. Все же есть предел любому терпению. Я только надеюсь, что…

Она остановилась.

— На что вы надеетесь? — спросила Мариотта.

— Что если он и сломается под этим бременем, то не слишком скоро. Он, наверное, единственный в мире человек, который может теперь помочь Ричарду вновь стать самим собой. К тому же, — добавила Сибилла, снимая очки, — только он может вернуть Ричарда тебе.

В воскресенье третьего июня, через день после вышеописанного разговора, Фрэнсис Кроуфорд из Лаймонда сидел на полуразрушенной стене овчарни на шотландском берегу реки Туид, бросая камешки в журчащие волны.

Это была умиротворяющая, покойная картина. Перистые облака скользили по поднебесью, в кустах пели птицы. Пробежала выдра, зажав в пасти пойманную рыбу. Лаймонд проводил ее взглядом и бросил еще один камешек.

По другому берегу, по гряде холмов, проходила граница Англии. За холмами в небольшой долине лежала деревушка Уарк. На горе, точь-в-точь повторяя ее неровные очертания, возвышалась приграничная крепость Уарк, на башне которой стоял Гидеон Сомервилл, напряженно вглядываясь в даль.

— Вот же, сэр, — показал ему солдат.

— Вижу. — Гидеон рассматривал сидящую на другом берегу фигурку. Цвет волос рассеял сомнения. — Он не пытался перейти реку? Там ведь есть брод.

— Нет, сэр, вода немного поднялась.

Сидя за столом в кабинете, Гидеон ждал, казалось, целую вечность, прежде чем отворилась дверь.

— Хозяин Калтера! — объявил кто-то, и дверь захлопнулась.

Гидеон поднял глаза.

Тот же изящный, утонченный джентльмен — только спокойнее, не такой энергичный, как раньше. Лаймонд сделал всего несколько шагов по комнате, и свет из окна на него не падал, поэтому Гидеон разглядел лишь блестящие светлые волосы и смутные белые пятна лица и рук. Звучный приятный голос Лаймонда не изменился.

— Армагеддон 11), — произнес он.

— Едва ли, — отозвался Гидеон. — Вы получили мое письмо?

— Своевременно доставленное. Да. Господин Харви приехал?

— И уехал. Мы ждали вас вчера весь день.

— Тогда, — безразлично заметил Лаймонд, — я опоздал.

Гидеона охватила досада. Он резко заявил:

— Господин Харви стоит во главе отряда, срочно отправленного в Хаддингтон. Я не мог задерживать его до бесконечности, даже с целью угодить вам. Наша договоренность была достаточно четкой.

— Знаю. Я виноват. Меня задержали. Я вертелся как белка в колесе. Спасибо, что вы вообще организовали эту встречу.

— Я имею обыкновение держать данное слово. Но, судя по всему, дело не имело для вас решающего значения.

Тишина. Лаймонд вдруг неудержимо расхохотался:

— Бейте, бейте, Гидеон, кто же не ударит слабого… Prophete de malheure, babillarde [5] …

Странная развязность его тона поразила Гидеона.

— Вы пьяны, — с отвращением заметил он, отодвигая стул.

— Пьян? — Лаймонд был полон самоиронии. — Боже мой… Голос ангела не столь чист, как мой теперь… На редкость трезв, господин Сомервилл.

Гидеон вскочил и подошел к нему. Одежда Лаймонда была пропитана кровью, глаза его блестели, и сам он сотрясался от жара.

— Но слабей Руделя де Блайя 12). Не волнуйтесь. Дело в отсутствии средств передвижения по проклятой стране с отвратительным климатом. Я был заточен в крепости Трив вплоть до вчерашнего утра.

Гидеон недоверчиво спросил:

— Вы добирались пешком?

— Большую часть пути. Бежал, как собака, ну и плыл, разумеется. Жаль, что пришлось задать вашему лодочнику труд перевезти меня, но ничто, кроме гончих Бокклю, не заставило бы меня полезть в воду еще раз.

— Мне очень жаль. — Гидеон был ужасно смущен.

— Могло быть хуже. Но было бы большой любезностью с вашей стороны позволить мне привести себя в порядок прежде, чем мы приступим к разговору.

Через десять минут бывшего узника замка Трив отнесли в постель.

Лаймонд вернулся в кабинет сам, когда стемнело, вымытый, перевязанный, одетый во все чистое и даже благоухающий. Он был весьма сдержан, хотя выглядел окрепшим…

— Я предупреждал вас насчет Скотта, — приступил к разговору Гидеон, которому уже была известна причина заточения Лаймонда.

— Я сам виноват, что столь настойчиво пытался заполучить Харви. А тем временем…

— Вы сказали, — холодно прервал его Гидеон, — что распустили свою банду.