Онлайн книга «Игра королей»
|
В любой момент с юго-востока можно было ждать приближения лорда Уортона и графа Леннокса с их английскими солдатами. День в Богхолле подходил к концу. Напряжение давало о себе знать. Кристиан чувствовала себя усталой и опустошенной. Ближе к вечеру она выкроила время посетить пленника, чувствуя при этом, что раздражение ее нарастает. Она думала о том, что Сим, надежды которого на скорый выкуп были столь безжалостно разрушены, мог устать от своей роли сиделки и тюремщика и ради добычи и вящей безопасности вовлечь в дело Хью. После четырех лет безукоризненной службы и неколебимой преданности Сима она научилась видеть и его слабые стороны. Размышляя об этом, Кристиан направилась к лестнице. Уловив звон мечей наверху, девушка почувствовала, как кровь отхлынула у нее от сердца. Она остановилась и с облегчением услышала звонкий, захлебывающийся смех. — Нет, дружок, не так: это тебе не клюшка. Действуй точнее. Смотри — влево, вперед, а потом уже вверх. Снова послышался лязг мечей: ученик, вероятно, усваивал урок. Не торопясь, с достоинством Кристиан вышла на верхнюю площадку. — Ах вы, два дурня, вас ведь, поди, слышно в Биггаре. Сим, так-то ты ухаживаешь за больным? А вы, как-вас-там! Недорого вы цените наши заботы. — Не слушая извинений и оправданий, она отправила Сима на лестницу сторожить и за руку свела пленника вниз. — Приключись с вами пляска святого Витта — вот было бы вам поделом: не успели как следует оправиться, а уже даете уроки фехтования. Садитесь сюда, на ступеньки. Ваша голова… — С неделю еще будет гудеть, как пивной котел, — сказал он с тем же захлебывающимся смехом и сел, стараясь дышать ровнее. Дверь башни вела в принадлежащий Кристиан сад. Расположенный перед пустым крылом и окруженный восьмифутовой стеною, этот сад был тихим и уединенным местом. Солнце ласково пригревало, всюду царил покой. Отвлекшись от дел, она теперь отдыхала, прислонившись к стене и повернув лицо к солнцу. Все замерло, лишь свежие ароматы то нарастали, то становились еле заметными, sforzando u diminuendo: оркестр, управляемый легким ветерком. Тишину вдруг нарушили три чистые ноты, взятые на лютне, ее собственной, которую она забыла на нижней ступеньке несколько дней назад. Кристиан сказала: — Если вы умеете играть, сыграйте. Музыка — моя радость и моя страсть. — Что вам сыграть? — Он тронул струны. Потом зазвучали стройные аккорды, и внезапно пленник запел чистым, веселым голосом: В мае вешнею порой Под зеленою ольхой Слушал я в тени густой, Как пел соловей. Садерала дон! Так сладок сон Под сенью ветвей. Тут он умолк, но, увидев улыбку на ее лице, продолжил. И Кристиан неуверенно» подхватила припев. Последний куплет они пропели вместе, на два голоса, и, когда песня кончилась, Кристиан с торжеством в голосе воскликнула: — Я знаю эту школу! Пощипывая струны и извлекая из лютни мелодию, нежную, как шум дождя, он спросил: — Может, вы думаете, что я учитель пения? — Или монах? — невинным голосом осведомилась она. Сквозь смех он проговорил: — Когда это священники чирикали, как малые птахи? Нет, конечно же нет. — И он запел песню, которая стала бессмертной благодаря далеко не религиозным чувствам, выраженным в ней. Потом спел неизвестный ей романс. Играл он сдержанно и с большим искусством. Переходя от одного композитора к другому, ненавязчиво, без педантизма рассуждал о музыкальной теории и философии музыки; вскоре Кристиан обнаружила, что и сама высказывает суждения, задает вопросы, внимательно вслушивается. Со смиренным, трогательным восторгом погрузилась она в этот близкий ей мир, мир звуков; и была в нем счастлива, пока не заговорила совесть. Внезапно Кристиан спросила: — Кто такой Джонатан Крауч? — Кто? — лениво переспросил пленник. — А, Джонатан Крауч. Это англичанин, его взяли в… — Она уловила и паузу, и судорожный вздох, и дрожь в голосе. — Вы прибегаете к нечестным приемам, — заметил он. Кристиан не задержалась с ответом: — Память — странная вещь: ее легко застать врасплох. Сим сказал мне, что вы во сне называли это имя. — Называл? Значит, это имя чем-то важно для меня. Но чем? Извините, не помню. Попытайтесь еще раз. — Может быть, это ваше имя? Смех его звучал искренне. — Упаси Господь! Нет, я бы вспомнил, если бы это было мое имя. — Оно могло прийти вам на память внезапно. А может быть, вы выберете какое-нибудь — О'Дерми, О'Доннал, О'Дочарди… мой… — Нет, — сказал он. — Так можно продолжать до бесконечности. Я предпочитаю прожить безымянным до старости. Остаток своего ума я употреблю на то, чтобы вспомнить, кто такой Джонатан Крауч, а тем временем давайте петь, танцевать и веселиться. Снова раздались чарующие звуки лютни, и он запел: Лягушонок покрасоваться решил - Хамбл-дам, хамбл-дам, хамбл-дам. Меч он к поясу прицепил - Твидл, твидл, твинно. На высоком-высоком коне он сидел - Хамбл-дам, хамбл-дам, хамбл-дам. На сапогах его лак блестел… Песня смолкла так резко, словно ее оборвала сама смерть. Четыре струны нестройно вздохнули под судорожно сжавшимися пальцами, и наступила тишина. Слыша только, как бьется ее сердце, Кристиан терпеливо ждала. «Память — странная вещь». Песенка о том, как злополучный, отчаянный лягушонок отпер ворота. Лягушонок упал в колодец… А что лежит на дне колодца? Дохлые кошки и кроты, забытые заклятия… снадобье от бородавок… И конечно же истина. Кристиан почувствовала движение рядом с собой. Эта мысль словно передалась ему: твидл, твидл, твинно… — Я должен сделать вам одно признание. — Но в мягком, беспечном голосе не ощущалось никакой тяги к колодезным глубинам. — Первое правило заключенного — добиться расположения тюремщика. Это мне уже удалось. Сим заявил, что не имеет ни малейшего желания повесить меня или обобрать. Напротив: сегодня днем он объяснил мне, как можно бежать отсюда, и дал ключ от двери, которая ведет к тайной тропке на болоте. Я обещал не пользоваться этим без вашего разрешения. — Понимаю. Вы не теряли времени даром. А каково правило, когда тюремщиков двое? Несколько мгновений он помолчал, потом сказал: — Послушайте, можете ругать меня последними словами, но помните — признался я добровольно. — Хорошо, — сказала она. — Вы, кажется, ясно представляете себе положение вещей. Думаю, память вернулась к вам, и теперь вы понимаете, что, если Хью узнает, кто вы такой, вам несдобровать. А с другой стороны, вы не хотите, чтобы мы с Симом поживились за ваш счет или же выместили на вас свою досаду. А потому стараетесь расположить нас к себе, дабы благополучно скрыться. |