Онлайн книга «Радость поутру»
|
– Одну минуту, Сыр. Прости, что перебиваю, но стоит ли трепать имя женщины? – Да, стоит! И мы будем его трепать, сколько понадобится. – Ладно, хорошо. Я просто хотел уточнить. – Ты утверждал, что знал Флоренс только слегка. «Я знаком с ней неплохо» – вот твои точные слова. И они уже. тогда показались мне подозрительными. По возвращении я спросил ее о тебе, и выяснилось, что ты был с ней помолвлен. Я облизнул пересохшие губы. При общении tete a tete с нашей полицией я всегда немного теряюсь. Под взглядом слуг закона меня покидает мужество. Может, это каска так действует. А может, башмаки. И естественно, когда грозный жандарм обвиняет вас в попытке увести его девушку, неловкость усугубляется. На тот конкретный момент я чувствовал себя под сверлящим взором Сыра примерно так же, как Юджин Арам, когда ему надели наручники [ Юджин Арам - преступный персонаж поэмы Т. Гуда «Сон Юджина Арама» (1829).]. Помните это место? «Ти-там-ти-там ти-там-ти-там ти-там-ти-там ненастье (вроде бы там была плохая погода), и Юджин Арам посреди, оковы на запястьях». Я прокашлялся и решил испробовать обезоруживающую искренность. – А, ну да. Теперь вспомнил. Совершенно верно. Мы действительно были помолвлены. Давным-давно. – Не так уж и давно – Ощущение такое, будто в незапамятные времена. – Да? – Точно. – В самом деле гак? – Определенно. – Было, но прошло? – Вот именье. – И сейчас между вами ничего нет? – Ничегошеньки. – Тогда как ты объяснишь тот факт, что она дарит тебе свою книжку с надписью: «Милому Берти с любовью от Флоренс»? Я пошатнулся, И одновременно, признаюсь, ощутил к Сыру некоторое уважение. Сначала, когда он говорил о своем намерении подняться в Скотланд-Ярде на высшие ступени, я, если помните, расценил его шансы как очень невысокие. Но теперь создавалось впечатление, что из него еще, пожалуй, получится первоклассный детектив. – Ты держал эту книгу в руке, когда вошел в ювелирный магазин, а уходя, оставил на прилавке, и я в нее заглянул. Я сразу же снова изменил мнение насчет его сыщицких задатков. Ничего особенного, оказывается. Шерлок Холмс, например, всегда говорил, что детективу не следует открывать свои методы. – Ну, так как же? Я весело рассмеялся. Вернее, сделал попытку рассмеяться. А получилось что-то наподобие предсмертного хрипа. – Ха-ха, это так смешно вышло! – Да? Что ж, посмеши меня. – Я был в книжном магазине, и вдруг приходит она… – Ты назначил ей свидание в книжном магазине? – Да нет, это была случайная встреча. – Понятно, А теперь ты приехал сюда, чтобы условиться о новой случайной встрече? – Да что ты, Бог с тобой! – Ты всерьез надеешься меня убедить, что не преследуешь цели похитить ее у меня? – Ив мыслях ничего подобного не имею, старина. – Не называй меня «старина». – Ладно, не хочешь – не буду. Вся эта история, констэбль, – всего лишь дурацкое недоразумение. Как я говорил, я был в книжном магазине, и вдруг… Но он прервал меня, горячо прокляв все книжные магазины до пятого колена. – Меня не интересует книжный магазин. Все дело в том, что ты явился сюда как подколодная змея, и я не намерен этого терпеть. Могу сказать тебе только одно, Вустер. Убирайся отсюда! – Но… – Исчезни. Чтоб я тебя тут больше не видел! Гони обратно в свою лондонскую нору, и чем скорее, тем лучше. – Но я не могу. – Что значит, не можешь? У меня, как я уже говорил, лежала на устах печать молчания. Но Вустеры соображают в два счета. – Не могу из-за Боко, – объяснил я ему. – Я хлопочу о нем в одном деликатном деле. Как ты, возможно, слышал, дядя Перси вздумал препятствовать его браку с Нобби, и я пообещал им обоим, что замолвлю за них словечко. Ну, а для этого требуется, само собой, чтобы сохранялся статус… это самое… как его? – Тьфу! – Не тьфу, а кво. Вспомнил все-таки. Чтобы заступиться за эту парочку перед пусть и не родным, но дядей, нужен статус-кво, ясно? Я лично считал, что дал исчерпывающее и убедительное объяснение, и потому сильно расстроился, увидев на его физиономии презрительную гримасу. – Не верю ни единому слову, – произнес он грозно. – Ты должен замолвить перед дядей словечко? Да какой от твоего словечка может быть прок? Как будто твои разговоры могут хоть как-то на кого-то повлиять. Повторяю: убирайся отсюда. А не то… Что именно тогда случится, он не уточнил, но так грозно вскочил на велосипед и нажал на педали, что всякие слова тут были излишни. Никогда еще не видел, чтобы человек так зловеще работал голеностопными суставами. На ослабевших ногах я стоял и смотрел ему вслед, и в это время из-за поворота, с той стороны, где должен был находиться «Укромный уголок», послышалось треньканье другого велосипедного звонка, и мне навстречу выехала Флоренс. Час от часу не легче, это уж точно. В полную противоположность Сыру, ее глаза сияли светом гостеприимства. Возле автомобиля она спешилась и одарила меня приветливой улыбкой. – Ах, Берти! Вот и ты. А я только что занесла цветы тебе в «Укромный уголок». Я поблагодарил, но сердце у меня неприятно сжалось. Не понравилось мне, что она мне так улыбается, и не понравилось, что она не жалеет трудов, рассыпая цветы на моем пути. Тут чувствовался какой-то избыток дружелюбия. Но потом я прикинул, что раз она помолвлена с Сыром, значит, я могу ничего не опасаться. Ведь как бы там ни было, но ее папаша женился на моей тете, и мы теперь вроде как двоюродные, и не обязательно приходить в панику от обыкновенного проявления родственного радушия. В конце-то концов, если разобраться, кровь родная – не водица. – Страшно мило с твоей стороны, – говорю. – А я тут только что болтал с Сыром. – С сыром? – С твоим женихом. – Ах, с д'Арси. Почему ты зовешь его сыром? – Прозвище такое. Со школьных времен. Мы ведь с ним вместе учились. – Да? Тогда ты, может быть, мне ответишь, всегда ли он вел себя так по-идиотски, как сегодня? Это мне не понравилось. Не похоже на язык любви. – В каком смысле ты употребила выражение «по-идиотски»? – спросил я. – Как единственное, которое подходит для человека, которому богатый дядя хочет и даже жаждет оказать протекцию, а он сознательно предпочел стать деревенским полисменом. |