Онлайн книга «Ваша взяла, Дживс»
|
– Положить вам семги? – Благодарю. – И чуточку салата? – Если вам не трудно. – И налить что-нибудь выпить? Какого яду? – Я бы выпила апельсинового соку. Тут она вдруг задохнулась – не поперхнулась апельсиновым соком, я еще не успел ей поднести, а от избытка чувств под наплывом нежных воспоминаний, которые в ней пробудили эти два слова: «апельсиновый» и «сок». Все равно как если бы упомянуть спагетти в разговоре со старым шарманщиком из Италии. Лицо ее порозовело еще гуще, в чертах выразилась мука, и стало очевидно, что дальше ограничивать разговор такой нейтральной тематикой, как семга под майонезом, не получится. Она, видимо, это тоже поняла, так как, когда я собрался было взять быка за рога и перейти к делу и произнес уже: «Э-э-м-м-м», – она в это же самое время тоже произнесла: «Э-э-м-м-м», – и оба эти невнятных возгласа, прозвучав одновременно, столкнулись в воздухе на полпути. – Извините. – Прошу прощения. – Вы хотели что-то сказать? – Вы хотели что-то сказать? – Нет, вы, пожалуйста, договорите. – Ну, ладно. Я поправил галстук, я всегда его поправляю, когда разговариваю с барышнями, и, очертя голову, выговорил: – Гм, по поводу вашей записки от сегодняшнего числа… Она снова покраснела и с великим напряжением отправила в рот кусок семги. – Вы получили мою записку? – Да, я получил вашу записку. – Я поручила Дживсу вам передать. – Ну да. Он мне и передал. Снова последовало молчание. А так как она демонстративно не желала заговорить по существу, мне пришлось взять это на себя. Кому-то же надо было перейти к делу. А то глупо получается: стоят друг против друга двое, он и она, и жуют в два рта, не произнося ни слова. – Так что я ее получил. – Понятно. Значит, вы ее получили. – Угу. Получил. Сейчас только прочел. И как раз собирался спросить, если бы мы случайно повстречались, – как же так? – Как же так? – Ну да, я и хотел спросить, как же так? – Но ведь там все ясно сказано. – О да. Вполне. Четко выражено, прекрасный слог. Но… я имею в виду… я, конечно, глубоко тронут, сознаю оказанную честь, и все такое. Но… черт меня подери! Она разделалась с семгой и поставила на стол пустую тарелку. – Фруктового салату? – Нет, спасибо. – Ломтик пирога? – Нет, благодарю. – Может, вот этой замазки на тосте? – Нет, спасибо. Она взяла сырную палочку. Я нашел холодное яйцо, которого раньше не заметил. А потом собрался с духом и проговорил: – Я хочу сказать… Одновременно и она тоже собралась с духом и проговорила: – Мне кажется, я знаю… Получилось опять столкновение в воздухе. – Пардон. – Прошу прощения. – Говорите, пожалуйста. – Нет, это вы говорите. Я галантно повел недоеденным яйцом в знак того, что уступаю трибуну ей. И тогда она сказала: – Мне кажется, я знаю, что вы начали говорить. Вы очень удивлены. – Да. – Вы думаете о… – Именно. – …о мистере Финк-Ноттле. – О нем самом. – И находите мое решение странным. – Крайне странным. – Я не удивляюсь. – А я удивляюсь. – Между тем все объясняется очень просто. – Она взяла еще одну сырную палочку. Видно, они ей нравились. – Очень просто, поверьте. Я хочу осчастливить вас. – Чрезвычайно любезно с вашей стороны. – Я намерена остаток жизни посвятить вашему счастью. – Вот это по-дружески! – По крайней мере это я могу. Но… можно мне говорить с вами совсем откровенно, Берти? – Валяйте. – Тогда я должна вам сказать вот что. Я к вам хорошо отношусь. Я пойду за вас замуж. И постараюсь быть вам хорошей женой. Но моя симпатия к вам никогда не сравнится с той пламенной страстью, какую я питала к Огастусу. – Я как раз эту тему и хотел затронуть. Тут-то и есть вся закавыка. Почему бы вам не выкинуть из головы мысль о том, чтобы выйти за меня? Забудьте об этом. Ведь если вы любите старину Гасси… – Уже нет. – Ну что вы. – Нет, после того что произошло сегодня, моя любовь умерла. Безобразное пятно затмило то, что было так прекрасно, и я уже никогда не смогу любить его, как прежде. Разумеется, я понял, о чем она. Гасси швырнул свое сердце к ее ногам, и она его подобрала. А после этого выясняется, что все это время он был в стельку пьян. Для нее это, конечно, был жестокий удар. Какой девушке понравится, если жених должен был напиться до одури, чтобы сделать ей предложение? Это уязвляет ее самолюбие. Тем не менее я не отступился. – А вы не подумали, – сказал я, – что вы могли неверно истолковать его сегодняшнее поведение? С виду и вправду все улики налицо, ну а вдруг это просто солнечный удар? У мужчин ведь тоже бывают солнечные удары, особенно когда жарко. Она посмотрела на меня, и я увидел, что сейчас произойдет новое глазное наводнение. – Как это похоже на вас, Берти. Я вас за это бесконечно уважаю. – Ну что вы. – Да, да. У вас прекрасное, благородное сердце. – Вовсе нет. – Я знаю, кого вы мне напоминаете. Сирано. – Кого-кого? – Сирано де Бержерака. – Это у которого нос? Сказать честно, это мне не очень-то понравилось. Я украдкой пощупал свой паяльник. Немного, может быть, и выдающийся, но, черт побери, до Сирано ему далеко. Я все-таки не Шноззл Дуранте [42] . – Он любил, но хлопотал за другого. – А-а, тогда понятно. – Это мне в вас нравится чрезвычайно, Берти. Это прекрасно. Прекрасно и великодушно. Но бесполезно. Есть вещи, которые убивают любовь. Я никогда не забуду Огастуса, но моя любовь к нему умерла. Я буду вашей. Ну, что тут скажешь? Надо быть вежливым. – Отлично, – говорю я ей. – Благодарю. |