Онлайн книга «Ваша взяла, Дживс»
|
Но пожарный колокол в Бринкли-Корте – это уж слишком, даже для меня. Я дернул веревку всего несколько раз и, решив, что все хорошо в меру, пошел к парадному крыльцу лично наблюдать зримые плоды своих дел. Бринкли-Корт меня не подвел. Я с одного взгляда удостоверился, что народу собралось полно. Смотрю, там виднеется дядя Том в лиловом шлафроке, сям – тетя Далия все в том же желто-голубом. А вон Анатоль, Таппи, Гасси, Анджела, Бассет и Дживс в порядке перечисления. Все на месте как миленькие. Однако – и это сразу же внушило беспокойство – никаких признаков начала спасательных работ не наблюдалось. Я-то надеялся увидеть, как в одном углу Таппи заботливо склонился над Анджелой, а в противоположном Гасси обмахивает полотенцем свою Бассет. Вместо этого смотрю: Бассет вместе с тетей Далией и дядей Томом толпятся вокруг Анатоля и стараются указать ему на светлую изнанку, а что до Анджелы и Гасси, то они сидят одна с надменным видом на ограде солнечных часов, другой на траве, потирая ушибленное колено. Таппи же прохаживается взад-вперед по дорожке один-одинешенек. Тревожная картина, согласитесь. Я довольно властным жестом подозвал Дживса. – Ну, Дживс? – Сэр? Я строго смерил его взглядом с головы до ног. Вот тебе и «сэр». – Бесполезно говорить: «Сэр?», Дживс. Посмотрите вокруг. Видите? Ваш план провалился. – Действительно, может показаться, что все сложилось не совсем так, как мы предполагали, сэр. – Мы? – Как я предполагал, сэр. – То-то. Говорил я вам, что ничего из этого не получится? – Помнится, вы действительно выразили некоторое сомнение, сэр. – Сомнение тут ни при чем, Дживс. Я с самого начала ни на грош не верил в этот ваш план. Когда вы только выдвинули его, я вам сразу же сказал: «Чепуха» – и оказался прав. Я вас не упрекаю, Дживс, не ваша вина, что вы надорвали мозги. Но в дальнейшем – простите, если это прозвучит для вас обидно, – в дальнейшем я буду знать, что на вас можно полагаться только в самых примитивных вопросах. Будем откровенны, так лучше всего, вы согласны? Искренность и прямота – вот истинное милосердие, не правда ли? – Совершенная правда, сэр. – Нож хирурга и все такое прочее. – Вот именно, сэр. – Я считаю… – Простите, сэр, что перебиваю, но, по-моему, миссис Траверс делает вам знаки. В этот же самый миг в подтверждение его слов раздалось звонкое: «Э-гей! Аттила!», которое могло исторгнуться только из глотки упомянутой родственницы. – Подойди-ка сюда на минутку, чудовище! – прогудел такой знакомый и – при некоторых условиях – такой горячо любимый голос. Я подошел. На душе у меня не сказать чтобы было совсем уж спокойно. Я только сейчас спохватился, что не придумал никакого убедительного оправдания своему странному поступку: ни с того ни с сего среди ночи поднять такой трезвон. А тетя Далия на моей памяти, бывало, не стеснялась в выражениях по менее значительным поводам. Однако на этот раз она не выказала склонности к насилию. Ледяное спокойствие – вот что выразилось на ее лице. Сразу понятно, что перед вами женщина, которая много выстрадала на своем веку. – Ну, дорогой Берти, – промолвила она. – Как видишь, мы все собрались. – Вижу, – осторожно кивнул я. – Отсутствующих нет? – Кажется, нет. – Замечательно. Чем киснуть в постели, куда как здоровее дышать свежим ночным воздухом. Я только-только задремала, и тут ты ударил в колокол. Ведь это ты звонил, милое дитя, верно? – Да, это я звонил. – С какой-то целью или просто так? – Я подумал, что пожар. – Почему же ты так подумал, дорогой? – Мне показалось, что я вижу огонь. – Где огонь, миленький? Покажи тете Далии. – В одном окне, вон там. – Понятно. Значит, нас всех подняли с постели и напугали до полусмерти просто потому, что у тебя галлюцинации. На этом месте дядя Том издал восклицание, как будто из горлышка бутылки выдернули пробку, а Анатоль, чьи усы достигли рекордно низкого положения, пробормотал что-то такое насчет макак и еще прибавил одно слово, вроде «рогомье» [43] , уж не знаю, в каком смысле. – Признаю свою ошибку. Извините. – Не извиняйся, крошка. Ты что, не видишь, как мы все рады-радехоньки? А что, собственно, ты тут делал? – Да так, прогуливался. – Ясно. И собираешься продолжить прогулку? – Нет, теперь я, пожалуй, пойду спать. – Чудесно. Потому что я тоже хочу спать, но не смогла бы глаз сомкнуть, зная, что ты бродишь под окнами и можешь в любую минуту снова дать волю своей буйной фантазии. Что, если тебе теперь примерещится розовый слон в гостиной на подоконнике и ты примешься швырять в него камнями?… Ну ладно, пошли, Том. Спектакль окончен… Хотя погодите, король тритонов хочет нам что-то сказать… Да, мистер Финк-Ноттл? Подошел Гасси. Вид у него был встревоженный. – Послушайте. – Мы вас слушаем, Огастус. – Послушайте, что вы намерены делать? – Лично я намерена снова лечь в постель. – Но дверь закрыта. – Которая дверь? – Парадная. Кто-то ее захлопнул. – Я ее открою. – Не открывается. – Войду через другую дверь. – Закрыты все двери. – Как? Кто их закрыл? – Не знаю. – Наверное, ветер, – выдвинул предположение я. Тетя Далия посмотрела мне в глаза. – Не испытывай так безжалостно мое терпение, – умоляюще попросила она. – Хотя бы сейчас. Действительно, я вдруг заметил, что вокруг царит странная тишина. Дядя Том сказал, что надо пролезть в окно. Тетя Далия со вздохом спросила: – Каким образом? Теперь это не под силу ни Ллойд Джорджу, ни Уинстону, ни Болдуину, ведь ты забрал все окна железными решетками. – М-да. Верно. Вот проклятье. В таком случае надо позвонить. – В пожарный колокол? – В дверной замок. – А проку-то что, Томас? В доме никого нет. Все слуги на балу в Кингеме. – Но, черт возьми, не можем же мы торчать тут всю ночь! – Почему же? Очень даже можем. Мы ничего, совершенно ничего не способны предпринять для проникновения в дом, пока у нас тут орудует этот Аттила. Ключ от задней двери Сеппингс, по всей видимости, взял с собой. Так что нам остается коротать время здесь, пока он не возвратится. |