Онлайн книга «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями»
— Бер-р-реги свои глаза! — каркнул ворон. По всему было видно, что Фумле-Друмле готов исполнить угрозу. Нильс вобрал голову в плечи и покрепче зажмурился. Когда он снова открыл глаза, старый лес был уже позади. Они летели над молоденькой березовой рощицей. Почки на ветках уже начали лопаться, и деревья стояли, точно в зеленом пуху. Веселый дрозд кружился над березками, то взлетал вверх, то садился на ветку и без умолку щебетал: — Ах, как хорошо! Ах, как хорошо. Ах, как хорошо!.. И, передохнув немного, начинал эту песенку сначала, потому что никакой другой он не знал. — Ах, как хорошо! Как хорошо! Как хорошо! — Ну, это кому как! Кому хорошо, а кому и не очень! — крикнул Нильс. Дрозд высоко задрал голову и с удивлением прокричал: — Кто это тут недоволен? — Вороний пленник! Вороний пленник! На этот раз увернуться от ворона Нильсу не удалось. Фумле-Друмле налетел на него и твердым, острым клювом стукнул прямо в лоб. Удар был такой сильный, что Нильс, как маятник, закачался — вправо-влево, вправо-влево — и рубашка его угрожающе затрещала. Всякого другого такой удар навсегда отучил бы перечить воронам, но Нильса не так-то легко было запугать. Пролетая над деревней, он увидел скворечник, примостившийся на высокой березе. Около скворечника сидели скворец и скворчиха и весело пели: — У нас четыре яичка! У нас четыре хорошеньких яичка! У нас будет четыре умных, красивых птенчика! — Их утащат вороны так же, как меня! — закричал Нильс, пролетая над ними. — Кто это кричит? Кого утащили вороны? — засуетились скворец и скворчиха и на всякий случай спрятались в свой домик. — Меня утащили! Меня, Нильса Хольгерсона! Скажите это Акке Кебнекайсе! — прокричал несчастный вороний пленник и весь съежился, готовясь к расплате за свою смелость. Но вороны точно не слышали его. Изо всех сил работали они крыльями, торопясь к горе, которая одиноко торчала среди голого поля. 3 Еще издали Нильс увидел какую-то темную тучу, повисшую над горой. Точно вихрем ее кружило на одном месте, то взметая вверх, то прибивая к земле. Фумле-Друмле и его спутник камнем упали в эту живую тучу. — Скор-рей! Скор-рей! Скор-рей! — закаркали вороны, и вся стая закружилась еще быстрее. Нильс растерянно смотрел по сторонам. «Зачем они меня сюда притащили? Что им от меня нужно?» И, словно в ответ, Фумле-Друмле клюнул Нильса в голову, подталкивая его к кувшину. — Смотр-р-ри пр-рямо, — прокаркал ворон. — Этот кувшин полон серебра. Ты должен открыть его. Не откроешь — глаза выклюем, откроешь — с почетом отпустим. Фумле-Друмле хитро подмигнул своим молодцам, и все они дружно закаркали: — Спасибо скажем! — Проводника ему дадим! — Да еще какого! Рыжего, пушистого! Тут из-за большого камня высунулась острая морда Смирре. Высунулась и сразу спряталась. «Ага, вот чьи это шутки, — подумал Нильс. — Ловко придумано! Теперь открывай не открывай — один конец. Ну да еще посмотрим, кто кого одолеет». Нильс подошел к горшку, с важным видом постучал по стенкам, по крышке, потом подозвал Фумле-Друмле и тихо сказал ему: — Слушай, кувшин открыть мне, конечно, ничего не стоит. Только, по-моему, зря вы хлопочете: все равно серебра вам не видать. — Как это не видать? — возмутился Фумле-Друмле. — А так и не видать! Вы вот связались с лисом Смирре, а он только и ждет, как бы вашим серебром поживиться. Чуть я открою кувшин, он сразу на серебро и бросится — вам ни одной монетки не оставит. Фумле-Друмле сверкнул глазами. — Ах вот оно что! — сказал ворон. — Хитер лис, да и я не прост. Нет, старого атамана ему не провести! Иди открывай кувшин. А уж я от рыжего как-нибудь отделаюсь. Нильс вытащил свой ножичек и стал медленно ковырять крышку. Тем временем Фумле-Друмле подлетел к Смирре. — Знаешь что, дружище, — сказал он лису, — пожалуй, ты сплоховал. Чего это ты высунул свою морду? Только напугал мальчишку. Видишь, он теперь от страха едва жив. Ты бы убрался куда-нибудь подальше… А уж когда он справится с делом, откроет кувшин, я тебе сразу дам знать: три раза каркну. Лис недовольно заворчал, но делать было нечего — сам виноват. Он отбежал немного и присел за кустом. — Дальше, дальше иди! — каркнул ворон. Он подождал, пока лис совсем сбежал с горы, и тогда только вернулся к Нильсу. — Теперь живо за дело, — сказал Фумле-Друмле. Но открыть кувшин было не так-то просто. Деревянная крышка крепко сидела в горлышке. Нильс вдоль и поперек исцарапал ее своим маленьким ножичком, да все без толку, крышка — ни взад, ни вперед. А тут еще вороны каркают над душой: — Скор-рей! Скор-рей! Скор-рей! Откр-рывай! Откр-ры-вай! Откр-рывай! И наскакивают на него, клюют, бьют крыльями — прямо шевельнуться не дают. — А ну, р-р-разойдись! — скомандовал вдруг Фумле-Друмле. Вороны злобно закаркали, но не посмели ослушаться своего атамана и отлетели в сторону. Нильс с облегчением вздохнул и стал осматриваться кругом: нет ли поблизости чего-нибудь покрепче да побольше, чем его ножичек? Около кувшина валялась крепкая, острая, дочиста обглоданная кость. Нильс поднял ее. Потом выковырял из земли камень и принялся за дело. Он наставил кость, как долото, между крышкой и горлышком и начал бить по ней камнем. Он бил до тех пор, пока кость не вошла почти наполовину. Тогда Нильс обеими руками ухватился за конец, торчавший снаружи, и повис на нем вместо груза. Он весь натужился, напряг мускулы и даже поджал ноги к животу, чтобы стать потяжелее. И вот крышка заскрипела, затрещала и вдруг вылетела из горлышка, как ядро из пушки. А Нильс кубарем покатился по земле. — Ур-ра Ур-ра! Ур-ра! — закричали вороны и бросились к горшку. Они хватали монетки, клевали их, катали, а потом высоко подбрасывали и снова ловили. Монетки сверкали, искрились и звенели в воздухе. Настоящий серебряный дождь падал на землю. А вороны, как ошалелые, без умолку каркали и кружились на одном месте. Фумле-Друмле не отставал от них. Наконец он вспомнил о Нильсе и подлетел к нему. В клюве у него была зажата блестящая новенькая монетка. Он бросил ее прямо в руки Нильсу и прокаркал: — Бери свою долю и — в путь! Старый Фумле-Друмле никогда своему слову не изменяет. Ты помог мне уберечь от Смирре серебро, а я помогу тебе уберечь от него голову. Только до вашего острова лететь очень далеко. Я спущу тебя за полем, около деревни, не то мои молодцы без меня все серебро растащат, мне ничего не оставят. |