Онлайн книга «Воспитание чувств»
|
— Нет. Но вы все-таки пожалуйте. И быстро распахнула одну из дверей: — Сударыня, это г-н Моро! Она поднялась, бледнее своего воротничка. Она дрожала. — Чему я обязана чести… столь неожиданного посещения? — Ничему! Просто желанию повидать старых друзей! И, садясь, он спросил: — Как поживает милейший Арну? — Прекрасно! Его нет дома. — А, понимаю! Все те же привычки — вечером надо развлечься! — Почему бы и нет? После целого дня вычислений надо же дать голове отдых? Она даже стала хвалить своего мужа как труженика. Эти похвалы раздражали Фредерика. Увидев у нее на коленях кусок черного сукна с синими галунами, он спросил: — Что это у вас? — Переделываю кофточку для дочери. — А кстати, я что-то не замечаю ее, где же она? — В пансионе, — ответила г-жа Арну. Слезы появились у нее на глазах; она делала усилия, чтобы не расплакаться, и быстро работала иглой. Он для вида взял номер «Иллюстрации», лежавший на столе около нее. — Карикатуры Хама [178] очень забавны, правда? — Да. И они снова погрузились в молчание. Вдруг она вздрогнула от порыва ветра. — Что за погода! — сказал Фредерик. — Право же, очень любезно с вашей стороны, что вы пришли в такой ужасный дождь! — О, я на это не смотрю! Я не из тех, кому дождь мешает прийти на свидание! — На какое свидание? — наивно спросила она. — Вы не помните? Она вздрогнула и опустила голову. Он тихо положил руку на ее плечо. — Уверяю вас, что вы меня немало заставили страдать! Она ответила как-то жалобно: — Но мне было так страшно за ребенка! Она рассказала ему о болезни маленького Эжена и всех тревогах того дня. — Благодарю, благодарю вас! Я больше не сомневаюсь! Я люблю вас, как всегда любил! — Да нет! Это же неправда! — Почему? Она холодно посмотрела на него. — Вы забыли про другую. Про ту, которую вы возите на скачки. Про женщину, чей портрет хранится у вас. Про вашу любовницу! — Ну что же, это так! — воскликнул Фредерик. — Я ничего не буду отрицать! Я подлец! Выслушайте меня! Если он жил с Розанеттой, то виной тому отчаяние; это то же, что самоубийство. Впрочем, он причинил ей много огорчения, мстя за свой собственный позор. — Какая пытка! Поймете ли вы это? Г-жа Арну обратила к нему свое прекрасное лицо, протянула ему руку, и они закрыли глаза, охваченные опьянением, которое словно убаюкивало их, полное бесконечной нежности. Потом они, сидя лицом к лицу, совсем близко, долго смотрели друг на друга. — Неужели вы могли поверить, что я вас разлюбил? Она ответила тихим, ласкающим голосом: — Нет! Несмотря ни на что, я в глубине души чувствовала, что это невозможно и что когда-нибудь преграда, разделяющая нас, падет! — И я тоже! И мне так хотелось увидеть вас, что я готов был умереть! — А ведь однажды, — продолжала она, — я прошла мимо вас в Пале-Рояле. — Правда? И он рассказал ей, как был счастлив, встретившись с нею у Дамбрёзов. — Но как я ненавидел вас в тот вечер, когда мы уходили от них! — Бедный! — Мне так грустно живется! — А мне!.. Если бы одни только печали, тревоги, унижения — все то, что я должна терпеть как мать и как жена, — я бы не жаловалась; ведь мы все умрем. Ужаснее — мое одиночество. Я совсем одна… — Но ведь я здесь! Здесь! — Да, да! Не в силах сдержать нежных рыданий, она встала. Она раскрыла ему объятия, и стоя они прильнули друг к другу, слившись в долгом поцелуе. Скрипнул паркет. Рядом с ними стояла женщина — Розанетта. Г-жа Арну ее узнала; широко раскрыв глаза, полные изумления и негодования, она разглядывала ее. Наконец Розанетта сказала: — Я пришла к г-ну Арну по делу. — Его здесь нет, вы же видите. — Ах, верно! — ответила Капитанша. — Ваша служанка была права! Прошу прощения! Она обратилась к Фредерику: — И ты тут? Это «ты», сказанное в ее присутствии, заставило г-жу Арну покраснеть, словно пощечина со всего размаха. — Его здесь нет, повторяю вам! Капитанша, оглядываясь по сторонам, спокойно спросила: — Что ж, едем домой? У меня фиакр. Он притворился, что не слышит. — Ну идем! — Ах, да! Удобный случай! Ступайте, ступайте! — сказала г-жа Арну. Они вышли. Она перегнулась через перила, чтобы посмотреть им вслед, и на них обрушился пронзительный, раздирающий смех. Фредерик втолкнул Розанетту в экипаж, уселся против нее и за всю дорогу не произнес ни слова. Оскорбление, обесчестившее его, постигло его по собственной вине. Он чувствовал и гнетущий позор унижения и тоску об утраченном блаженстве; когда он уже мог, наконец, овладеть им, оно безвозвратно исчезло, — и причиной была она, эта девка, эта шлюха! Ему хотелось задушить ее, он задыхался. Войдя в квартиру, он швырнул шляпу на стул, сорвал с себя галстук. — Ну и устроила же ты скандал! Нечего сказать! Она вызывающе встала перед ним. — Так что же? Что тут плохого? — Как! Ты шпионишь за мной? — Моя ли вина? Чего ты ходишь развлекаться к порядочным женщинам? — Не твое дело! Я не хочу, чтобы ты их оскорбляла. — Чем же я ее оскорбила? Он ничего не мог ответить и с еще большей злобой продолжал: — Но тогда еще, на Марсовом поле… — Ах, и надоел же ты со своими прежними! — Мерзавка! Он занес кулак. — Не убивай меня! Я беременна! Фредерик отступил назад. — Лжешь! — Да посмотри на меня! Она взяла подсвечник и поднесла к своему лицу. |