Онлайн книга «Аптекарь, его сестра и ее любовник»
— Не понимаю, — раздраженно пробормотал он. — Разве она не хочет, чтобы ее спасли? — Она не знает, что Тирни — Синий, — напомнил Уэс. — Знаю, но она же… — Тихо! — Уэс вскинул руку. — Слыхал? — Что? — Тихо! Датч отогнул клапан шапки-шлема и прислушался, но ничего не услышал, кроме завывания ветра и тихого шороха, производимого срывающимися с ветвей снежными шапками. Через полминуты он сказал: — Я ничего не слышу. — Теперь и я не слышу. Но мне что-то послышалось. — И что это было? На что похоже? — Вот на эти штуки. — Снегоходы? Не может быть. Если это снегоход, то не Ритта. У меня ключи от всех четырех. На кольце, которое он забрал у Уильяма, было четыре ключа от снегоходов. В гараже они перепробовали все ключи и выбрали себе два снегохода. Связка ключей все еще лежала у него в кармане лыжного костюма. — Наверно, почудилось, — вздохнул Уэс. — От этих тарахтелок столько шума, у меня аж в ушах звенит. Ладно, неважно. Ты что-то говорил о Лилли. — Она там уже два дня. Безвыходно. Без электричества. Почему же она не хватается поминутно за телефон, не ждет пока он зазвонит, почему не пытается позвонить сама? — Да, действительно, — согласился Уэс. — Но, может, у нее там, наверху, связи нет? Может, у нее батарейка сдохла. — А может, она сама. — Датч… — А может, она ранена. А может, она уютно устроилась в коечке с Тирни, и звонящий телефон ей только мешает. Может, они найдут ее не раненой, а наоборот — цветущей, как роза, и мурлычущей от удовольствия после классного секса. Датч взглянул на Уэса и понял, что он думает о том же. — Если бы она могла, обязательно позвонила бы, Датч, я уверен. У Датча руки чесались сбросить Уэса с утеса за эту манеру говорить с ним, как с душевнобольным. Чтобы удержаться от искушения, он натянул лыжную перчатку. — Если собираешься вести, давай живее. Уэс пошел к своему снегоходу. — Живее не получится. Эти «шпильки» меня убивают. — Ты же это знал, когда вызвался идти со мной. Да, кстати, какого черта ты это делаешь? Уэс замер на ходу и повернулся к нему. — Что? Датч сдвинул на лоб очки-«консервы» и смерил Уэса долгим, оценивающим взглядом. — Что? — Зачем ты это делаешь, Уэс? Только пойми меня правильно. Я убью Тирни, и мне все равно, Синий он или нет. А у тебя-то что за интерес? Уэс недоуменно покачал головой. — Что-то я не въезжаю. — Не прикидывайся дурачком. Вчера ты мне разве задницу не лизал, чтобы я сам пошел за Тирни. Я хочу знать почему. — Я объяснил почему. Ты заслужил право взять его и пусть это будет твоя заслуга, а не этого гребаного ФБР. Я буду купаться в лучах твоей славы. Что тут плохого? — Ничего тут плохого нет. Но, я думаю, у тебя есть другой мотив. И мне кажется, что этот мотив — Скотт. — Скотт? — Тебе ли не знать, Уэс: чем больше ты строишь из себя целку, тем больше у меня подозрений. Не пытайся мной манипулировать. Я же сказал: я все равно уберу Тирни. Но мне хотелось бы твердо знать, что меня не держат за болвана. — Датч сверлил Уэса взглядом полицейского. — Скотт имеет отношение к исчезновению этих женщин? — Ага, как же. Как будто у него могло встать на Бетси Кэлхаун. Его всегда безумно волновали утягивающие чулки и пояса. — Я не шучу. — Ну, если ты не шутишь, значит, у тебя совсем крыша съехала. Запишись на повторный курс к своему промывателю мозгов в Атланте. Он тебя недолечил. — С твоим сыном что-то не так. — Он вставляет своей училке по английскому! Значит, с ним не все в порядке, неужели не ясно? — Это все? — А тебе мало? — Он что-то сделал с Миллисент? — Да как тебе в голову взбрело? Ты же знаешь его с рождения! — А тебя — еще дольше. — Датч прищурился. — Скажи мне правду, Уэс. Скотт — тот, кого мы ищем? — Я не собираюсь даже… — Ты его покрываешь? — Нет! — Я тебя знаю, Уэс. — Ни хрена ты не знаешь! — Ты кого-то покрываешь. — Я покрываю себя! Датч попятился, спотыкаясь, и ошеломленно уставился на своего старого друга. У него пересохло во рту. Уэс вздохнул, отвернулся и посмотрел на череду деревьев, тянущуюся вдоль правой обочины дороги, потом перевел взгляд обратно на Датча. — Я ее трахал, доволен? — Я тебя знаю, Уэс, — повторил Датч. — Об этом я догадался. — Ладно, слушай. Уэс выдал ему телеграфную версию своей краткой связи с Миллисент и ее последствий. — После этого Скотт не хотел иметь с ней ничего общего. Я хотел положить конец их роману, и мой план сработал как по волшебству. Чего я не ожидал, так это того, что Миллисент возьмет и исчезнет. Я не имею к этому отношения. Скотт тоже не при делах. Но я тебе скажу, приятель: это расследование ее исчезновения заставило меня понервничать, потому что эта чугунная задница Бегли лезет во все дырки, изучает ее жизнь под микроскопом, ищет секреты. Если бы правда о нашем маленьком треугольнике выплыла наружу, скандал мог мне сильно повредить. И это еще не все. Мне бы не хотелось, чтобы федералы или, скажем, ее родители узнали бы, что один из нас — а может, и кто-то другой, откуда мне знать? — ее обрюхатил. Ну, кто бы это ни был, со своим нытьем она пришла ко мне. Сказала, что ребенок от меня. У меня самая толстая чековая книжка, понимаешь? И я больше всех терял, если бы не заплатил. Скотт даже не знает о ребенке. Слава богу, она его потеряла из-за своей анорексии. Не успела настучать на нас со Скоттом и выложить всю историю. — Господи. — Вот именно. Если бы это, не дай бог, просочилось прошлой весной, то и тогда был бы грандиозный скандал. Но ты можешь себе представить, какое дерьмо попадет в вентилятор, если это всплывет сейчас? Даже если я сумею увернуться от Эрни Ганна — а он на расправу скор и стреляет метко, — мы со Скоттом окажемся в верхней части списка подозреваемых у ФБР. Конечно, нас рано или поздно оправдают, но с моей тренерской карьерой и с моим браком будет покончено. Сколько бы региональных чемпионатов ни выиграла моя команда, педсовет мне не простит, что я трахал девчонку из группы болельщиц. — Миллисент была не первой. |