Онлайн книга «Брайтонский леденец»
Несколько минут они шагали молча; вода из водосточных труб капала на панель. Потом Дэллоу заговорил: — Ты что, беспокоишься из-за Коллеони? — Ничего я не беспокоюсь. — Коллеони тебе в подметки не годится! — вдруг воскликнул Дэллоу. — «Космополитен»! — добавил он и сплюнул. — Кайт думал, он занимается автоматами. А выходит — другое. Теперь Коллеони считает, что побережье освободилось. Вот он и выпускает щупальца. — А он не боится, что с ним будет то же, что с Хейлом? — Хейл умер своей смертью. Дэллоу засмеялся. — Скажи это Спайсеру. Они повернули за угол к «Ройал Альбион», и море снова оказалось рядом… начался прилив… какое-то движение, плеск, темнота. Малыш вдруг обернулся и поднял глаза на Дэллоу… Он мог доверять Дэллоу… С чувством торжества и превосходства он дружелюбно посмотрел на некрасивое лицо с перебитым носом. Словно он был физически слабым, но хитрым школьником, который сумел привязать к себе самого сильного мальчика в школе, и тот стал ему беспредельно верен. — Эх ты, простофиля, — сказал он и ущипнул Дэллоу за руку. Это было похоже почти на ласку. В меблированных комнатах Билли до сих пор горел свет, и Спайсер ждал их в передней. — Все в порядке? — спросил он тревожно. На его бледном лице вокруг рта и носа высыпали прыщи. — А чего ты боялся? — спросил Малыш, поднимаясь по лестнице. — Мы принесли деньги. Спайсер пошел за Малышом в его комнату. — Сразу после того, как ты ушел, тебе звонили. — Кто? — Девушка, ее зовут Роз. Малыш сел на кровать и стал развязывать башмаки. — Что ей нужно? — спросил он. — Она сказала, что пока вы с ней гуляли, кто-то ее спрашивал. Малыш сидел спокойно с башмаком в руке. — Пинки, — проговорил Спайсер, — это та самая девушка? Девушка из кафе Сноу? — Конечно, та. — Я подходил к телефону. Пинки. — А она узнала твой голос? — А мне откуда знать, Пинки? — Кто ее спрашивал? — Она не знает. Она сказала, что передает тебе это, потому что ты просил ее позвонить. Пинки, вдруг шпики уже что-то пронюхали? — Ну, на это у них не хватит ума, — ответил Пинки. — Может, это кто-нибудь из ребят Коллеони хотел разведать насчет своего приятеля Фреда. — Он снял второй башмак. — Нечего тебе трусить, Спайсер. — Ее спрашивала женщина, Пинки. — Я не беспокоюсь. Фред умер своею смертью. Таково заключение дознания. Можешь забыть об этом. Теперь мы должны подумать о другом. — Он аккуратно поставил башмаки под кровать, снял пиджак, повесил его на медный шарик, снял брюки и лег поверх одеяла в трусах и рубашке. — Я думаю, Спайсер, тебе надо отдохнуть. У тебя вид совсем измотанный. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь увидел тебя в таком состоянии. — Он закрыл глаза. — Иди, Спайсер, и успокойся. — Если эта девушка когда-нибудь узнает, кто положил карточку… — Она никогда не узнает. Выключи свет и убирайся. Свет погас, а за окном, как лампа, появилась на небе луна и поплыла над крышами, отбрасывая тени от облаков на меловые холмы, освещая над Уайтхок-Боттом пустые белые трибуны ипподрома, похожие на камни Стоунхенджа, [7] сияя над морем, приливающим от Булони и плещущимся вокруг Дворцового мола. Она освещала и умывальник, и открытую дверцу, за которой стоял ночной горшок, и медные шарики по углам кровати. 2
Малыш лежал на постели. Чашка кофе стыла на умывальнике, постель была усыпана крошками от печенья. Он лизнул химический карандаш, углы его губ были выпачканы лиловым. Он написал: «Учтите наши предупреждения в моем последнем письме», — и в конце поставил: «П. Браун, секретарь. Защита букмекеров»… На умывальнике лежал конверт, адресованный мистеру Дж. Тейту; угол конверта был залит кофе. Окончив писать, Малыш опять положил голову на подушку и закрыл глаза. Он тотчас же заснул, как будто щелкнул затвор экспонометра при фотосъемке. У него не было сновидений. Сон его был просто отправлением физической потребности. Когда Дэллоу открыл дверь, он сразу проснулся. — Ну? — спросил он, лежа неподвижно, совершенно одетый, среди крошек печенья. — Тебе письмо, Пинки. Джуди принесла его наверх. Малыш взял письмо. — Какое шикарное письмо, Пинки, — заметил Дэллоу. — Понюхай его. Малыш поднес к носу розоватый конверт. Он пах, как драже для освежения дыхания. — Ты что, не можешь отшить эту шлюху? — спросил Малыш. — Если Билли узнает… — Кто мог написать такое шикарное письмо. Пинки? — Коллеони. Он хочет, чтобы я зашел поговорить с ним в «Космополитен». — В «Космополитен», — с отвращением повторил Дэллоу. — Ты ведь не пойдешь, правда? — Конечно, пойду. — Не такое это место, где чувствуешь себя как дома. — Шикарное, как его почтовая бумага, — заметил Малыш. — Стоит кучу денег. Он думает припугнуть меня. — Может быть, нам лучше оставить Тейта в покое. — Снеси мой пиджак вниз к Биллу. Скажи ему, чтобы он почистил его и отутюжил. Вычисти мне ботинки. — Он вытолкнул их ногой из-под кровати и сел. — Он хочет посмеяться над нами. — Малыш видел себя в зеркале, наклонно висящем над умывальником, но быстро отвел взгляд от отражения своих гладких, еще не знавших бритвы, щек, мягких волос, стариковских глаз; все это его не интересовало. Гордость не позволяла ему заботиться о своей внешности. Поэтому он был совершенно спокоен и уверен в себе, когда немного спустя ждал Коллеони под куполом большого, освещенного сверху вестибюля; мимо него проходили молодые люди в свободных спортивных пальто, в сопровождении маленьких накрашенных существ, которые звенели, как хрусталь, когда до них дотрагивались, но казались острыми и жесткими, как жесть. Они ни на кого не смотрели, проносясь через вестибюль так же, как они проносились в гоночных машинах по Брайтон-роуд, заканчивающейся для них высокими стульями Американского бара в «Космополитене». Из лифта вышла тучная женщина в белых песцах; она посмотрела на Малыша, потом снова вошла в лифт и грузно поднялась наверх. Какая-то маленькая еврейка повертелась вокруг Малыша с вызывающим видом, затем села на диванчик и вместе с другой, такой же маленькой еврейкой, стала обсуждать его внешность. Мистер Коллеони шел к нему через целый акр пушистого ковра из гостиной в стиле Людовика XVI, [8] ступая на носки своих лакированных ботинок. |