Онлайн книга «Конец одного романа»
Я нашел звонок верхней квартиры и сказал мальчику: — Помни, тебе худо. — Если они мне дадут мороженое… — начал он. Паркис научил его прикидывать заранее. — Не дадут. Видимо, двери открыла мисс Смитт, женщина средних лет с седыми тусклыми волосами, как на благотворительных базарах. Я спросил: — Мистер Уилсон тут живет? — Нет. Боюсь, он… — Вы часом не знаете, он не на первом этаже? — Здесь никакого Уилсона нет. — О Господи! — сказал я. — Тащил мальчика в такую даль, ему худо… На мальчика я взглянуть не решался, но мисс Смитт смотрела так, что я был уверен: тихо и верно он исполняет свою роль. Мистер Сэвидж был бы рад принять его членом команды. — Пускай зайдет, посидит, — сказала она. — Спасибо вам большое. Думал я о том, часто ли Сара входила в эту тесную переднюю. Я был у X. Наверное, коричневая шляпа на вешалке принадлежала ему. Его пальцы — те пальцы, которыми он трогал Сару, — каждый день поворачивали эту ручку, открывали дверь, за которой желтым пламенем горел газ, лампы под розовым абажуром светили сквозь снежно-серый сумрак, стоял диван в ситцевом чехле. — Дать вашему сыну воды? — спросила мисс Смитт. — Спасибо вам большое. Я вспомнил, что уже это говорил. — Может, апельсинового соку? — Не беспокойтесь. — Соку, — твердо сказал мальчик, подумал и прибавил: — Пожалуйста. Она вышла. Мы остались одни, и я на него взглянул. Он и впрямь выглядел плохо, откинувшись на диване. Если бы он не подмигнул мне, я бы подумал, что… Мисс Смитт принесла сок, я сказал: — А где спасибо, Артур? — Его зовут Артур? — Артур Джеймс. — Какое старинное имя! — У нас старомодная семья. Его мать обожала Теннисона [14] . — Она…? — Да, ее нет. Мисс Смитт с состраданием посмотрела на мальчика. — Наверное, он очень утешает вас. — И беспокоит, — сказал я. Мне становилось стыдно — она всему верила. Зачем я пришел? Этого X я навряд ли увижу, и стану ли я счастливей, если встречусь с ним лицом к лицу? Я изменил тактику. — Надо мне представиться, — сказал я. — Бриджес. — Смитт. — Мне кажется, я вас где-то видел. — Навряд ли. У меня память на лица. — Может быть, Коммонз? — Да, я там бываю с братом. — Не Джон ли Смитт? — Нет, Ричард. Как мальчику, лучше? — Хуже, — сказал Паркис-младший. — Температуру измерить не хотите? — А можно мне еще соку? — Это ведь не повредит? — сказала она. — Бедный мальчик. Наверное, простудился. — Мы и так вас замучили. — Брат никогда не простил бы, если бы я вас не пригласила. Он очень любит детей. — Он дома? — Вот-вот придет. — С работы? — Вообще-то он работает по воскресеньям… — Священник? — не без ехидства спросил я и с удивлением услышал: — Не совсем. Какая-то озабоченность разделила нас, словно занавес, и за ним осталась мисс Смитт со своими домашними делами. Тут входная дверь открылась и вошел X. В полумраке передней он показался мне красивым, как актер (такие люди часто смотрятся в зеркало), и пошловатым. Я подумал печально, совсем без злорадства: «Какой же у нее плохой вкус…» Смитт вошел в круг света; на щеке его, как знак отличия, багровели огромные пятна. Я был к нему несправедлив, навряд ли он смотрелся в зеркало. Мисс Смитт сказала: — Мой брат Ричард. Мистер Бриджес. У мистера Бриджеса сыну плохо. Я пригласила зайти. Он пожал мне руку, глядя на мальчика. Рука была сухая, горячая. — Вашего сына я видел, — сказал он. — Коммонз? — Вполне возможно. Он был слишком властен для этой комнаты, он не подходил к ситцу. Интересно, сестра тут и сидит, когда они вместе, или ее куда-нибудь посылают? Ну вот, я его увидел. Оставаться было незачем… Кроме всего того, о чем я теперь думал. Где они познакомились? Кто заговорил первым? Что она в нем нашла? Как давно, как часто они друг с другом? Я знал наизусть ее слова: «…только начинаю любить, но уже хочу оставить все и всех, кроме тебя», и смотрел на пятна, и думал, что защиты нет, — у горбуна, у калеки есть то, что приводит в действие любовь. — Зачем вы сюда пришли? — вдруг спросил он. — Я говорил мисс Смитт, мой знакомый, Уилсон… — Я не помню вас, но помню вашего сына. Он протянул и убрал руку, словно хотел прикоснуться к мальчику. Глаза у него были какие-то отрешенно-ласковые. — Не бойтесь меня, — сказал он. — Я привык, что сюда ходят. Поверьте, я хочу помочь вам. Мисс Смитт объяснила: — Люди часто робеют. Я уже совершенно ничего не понимал. — Один мой знакомый, Уилсон… — Вы знаете, что я знаю, что никакого Уилсона нет. — Если вы мне дадите книгу, я найду его адрес. — Садитесь, — сказал он, невесело глядя на мальчика — Да я пойду. Артуру получше, а Уилсон.. Я ничего не понимал, мне было не по себе. — Идите, если хотите, а мальчика оставьте тут… на полчасика, хорошо? Я бы с ним поговорил. Мне пришло в голову, что он узнал его и хочет допросить. — Что ж говорить с ним? Спрашивайте меня. Всякий раз, как он поворачивался чистой щекой, я злился, увидев больную, — затихал, и ничему не верил, как не верил, что здесь, рядом с этим ситцем, рядом с мисс Смитт, может существовать вожделение. Но отчаяние всегда найдет слова, и оно спросило: «Врешь ты, если это не вожделение, а любовь?» — Мы слишком взрослые, — сказал он. — Его учителя и священники только начали портить ложью. — Ни черта не понимаю, — сказал я и быстро прибавил: — Простите, мисс Смитт. — Вот, вот! — сказал он. — Помянули черта. Могли сказать: «О Господи!» Я решил, что он шокирован. Может быть, он нонконформист-священник, она же сказала, работает по воскресеньям. Как странно, однако, что Сара связалась с таким! Она как будто стала не так важна, ведь роман ее — анекдот какой-то, и над ней можно посмеяться где-нибудь в гостях. На секунду я от нее освободился. Мальчик сказал: |