Книга Фебус. Ловец человеков, страница 47 – Дмитрий Старицкий

Увидев мой заинтересованный взгляд, барон мимоходом пояснил:

— Эти шлемы — турнирные трофеи нескольких поколений нашей семьи, ваше величество.

Над камином высился уходящий в стену выбеленный косой дымоход, украшенный лепным гипсовым гербом в картуше. Полным гербом, раскрашенным яркими красками, со шлемом и порванным наметом. Шлем венчала английская баронская корона. Из короны вырастало навершие в виде зеленеющего дерева. Щит придерживали с правой стороны белая лошадь, а с левой — черный единорог. На самом щите — все тот же горизонтальный триколор. Древний герб, лаконичный.

И все семейство барона скучковано под этим гербом, как для фотографии на память. После представления меня бароном, его присные твердили мне как попки одну фразу: «Ваше величество». Мужчины ограничились поклонами, а женская часть продемонстрировала знание правильного придворного реверанса, во время которого, наверное, жутко сожалела, что не в декольте.

Поразило меня имя дочери барона, совсем не христианское. Такого-то и в святцах, наверное, нет.

— Аиноа, моя дочь, — представил ее барон.

— Дамуазель, — слегка поклонился я.

— Шевальересс, ваше величество, — поправила она меня с явным вызовом, впрочем, не выходя за пределы вежливости.

— Шевальересс? — переспросил я, несказанно удивившись услышанному.

— Так точно, ваше величество, шевальересс и дама д’Эрбур. — Аиноа снова присела передо мной в реверансе. — Выставляю в ополчение копье в пять латных сержантов. А в дверях стоит Хорхе, — кивнула она на двенадцатилетнего мальчика, — мой паж.

— Приятно увидеть настоящую амазонку в наших палестинах, — произнес я, подавая девушке руку.

Когда она, опершись о мою ладонь, встала, я ее ладошку поцеловал, приговаривая:

— И эта нежная ручка способна держать тяжелый меч кабальеро?

Внутренне я себя попутно обругал кокеткой и долбодятлом, но удержаться не мог. Надпочечники резко выдали новую порцию гормонов.

— Ваше величество, — прямо ответила Аиноа, не пытаясь даже выдернуть свою ладонь из моей руки и не отрывая смелого взгляда от моего лица, — я была пока всего на одном смотре и держала на нем только свой вымпел. Но если вас интересуют мои боевые качества, то я неплохо стреляю из короткого лука. Жаркое на ужин приготовят из лани, которую я добыла сегодняшним утром. Мне будет приятно вас ею угостить.

— Благодарю вас за приятное знакомство, шевальересс.

Продолжать с ней болтовню дальше было бы грубым нарушением этикета. Сначала надо освободить от себя других.

— Ваше величество… — Девушка снова распласталась в реверансе.

— Шевальересс, — ответил я по протоколу.

Вернувшись к столу, я сел на самое почетное место.

Туда, куда хозяин должен садиться.

Все остались стоять.

И только мне паж Аиноа принес оловянный кубок с шипучим сидром. Остальным — шиш. Местный барон, оказывается, еще и редкостная жадина.

Отпив глоток, я вытер губы платком, который достал из рукава, и нарушил атмосферу напряженного молчания:

— Итак, сеньоры, разговор получается у нас неприятный. Я вынужден сообщить вам, барон, что вы или принесете мне оммаж за эти земли, или покинете их.

— Извините меня, ваше величество, но я останусь верен его величеству Луи Одиннадцатому.

— Ваш выбор, барон. Хотя мне и странно это слышать, когда всем известно, как ваш род неоднократно и с большой легкостью менял государей, даже титул вы получили от английского кинга, хотя вы баски.

Барон при этих словах набычился и покраснел лицом.

Я тяжко вздохнул, как от неприятного мне известия, и изрек:

— Значит, вы нас покинете. Три дня на сборы вам хватит?

Глаза баронессы стали как у анимешки японской, и она, пошатнувшись, непроизвольно схватилась за свою левую сиську, под которой находилось ее ранимое сердце.

«Только бы в обморок не хлопнулась», — подумал я.

Но, слава богу, в этом веке обмороки были еще не в моде у слабого пола.

— Ваше величество, помилуйте, невозможно за три дня собрать необходимое количество повозок и волов для такого обоза. Еще охрану требуется увеличить. У меня в замке всего дюжина стражников, а в дороге этого мало. Разве что дочь отдаст мне свое копье, — возопил барон.

— Не дам, — резко прозвучал звонкий голос Аиноа.

— Шевальересс, вы мне обязаны вассальной клятвой, — напомнил ей отец.

— Увы, дорогой батюшка, я дала вам свои обеты за свою землю, полученную мной в наследство от бабушки. Но в связи со сменой сюзерена этой земли, если вы не даете его величеству дону Франциску оммаж за всю баронию и покидаете ее, то моя земля остается без сеньора, и я вынуждена дать оммаж новому сеньору всей баронии, потому что никуда отсюда уезжать я не собираюсь. Это МОЯ земля.

— Аиноа, вы обязаны подчиниться моей родительской власти! — вскипел барон. — Его величество Луи не оставит своих верных слуг.

— Нет, — твердо ответила девушка, — ваша родительская власть кончилась в прошлый год, когда я стала самостоятельной сеньорой на своей земле. Дамой! Если вы сейчас дадите оммаж его величеству дону Франциску — я в вашей власти, отец, как ваш вассал. А если нет, то нет. Таков обычай. Тем более что моя земля — не фьёф, а аллод.

— Дама Аиноа права, ваша милость, — вмешался в родственные дрязги легист. — Как полноправный собственник земли и сеньории, она дееспособна без ограничений и вправе принимать самостоятельные решения, тем более что вы не наделили ее фьёфом, насколько я понял.

— У нее и так большая сеньория, — буркнул барон.

— Тем более, ваша милость. Все ее феодальные повинности вам заключаются в выставлении под ваше знамя на сорок дней оговоренного количество воинов. Еще она обязана вам советом. И это все. Выкупать вас из плена пока не требуется.

— Я и прошу у нее воинов! — рявкнул барон. — Дорога в Турень долгая, и по ней шастают шайки рутьеров. Пожалела бы мать…

— Итак, — подвел я черту переговорам, — вы больше не барон, ваша милость. По крайней мере, не барон Дьюртубие. Микал, раскладывай.

Микал вынул из своей сумки тубусы и стал вынимать из них документы, деловито раскладывая их на столе.

Я приподнял за угол первый пергамент.

— Этим ордонансом шато Дьюртубие и сеньория Уррюнь с городом Сибур с сегодняшнего дня переходит во владение ордена Горностая, как столица командарии Пиренеи на правах полной автономии. На содержание командарии ордена пойдут все доходы с сеньории Уррюнь и города Сибур. Кому что не ясно?

— Ясно все, ваше величество, — укорил меня барон, — прогоняете как ненужную собаку.

— Прогоняю? — поднял я брови. — Вам на этом месте было предложено за эту баронию принести мне тесный оммаж. Вы отказались. Какие претензии к монарху? Тем более, ваша милость, вы не моя, а французская собака. И кормить вас должен ваш французский сюзерен.