Онлайн книга «Вальпургиева ночь»
«А так ли, – терзали ее уже в следующую минуту сомнения, – может, это молитва того голоса в липовом дворе привела в действие магическую силу авейша – чтобы погасить страсть Отакара?» Собственные желания Поликсены умерли. «Отакар должен быть коронован, как он в своей любви ко мне жаждет этого; пусть на один краткий миг». Отныне это было ее единственным желанием. Но и оно питалось от корня древней кровожадной породы пироманов, через нее заявляющей свои вампирические права на участие в ужасах грядущих событий. По речи и жестам актера она видела, как легенда о гусите Яне Жижке, постепенно набирая силу, неудержимо заполняет действительность; озноб пробегал по ее телу. Поликсена уже предвидела развязку: призрак Яна Жижки поведет одержимого на смерть. Образы ее предчувствий один за другим завихривались магическим авейша в мир вещественного, чтобы стал наконец реальностью воздушный замок ее возлюбленного. Вот Зрцадло голосом Яна Жижки отдает приказ о короновании Отакара; эти пророческие слова он скрепляет вторым приказом: дубильщик Станислав Гав-лик должен собственноручно изготовить из его кожи барабан; и он вонзает – себе – в сердце – нож. Следуя распоряжению, Гавлик склоняется над трупом актера… Охваченные ужасом, мужчины разбегаются. Только ее это зрелище неумолимо держит в дверях: безумная графиня хочет видеть – хочет видеть все. Наконец, наконец дубильщик доводит до конца свою кровавую работу… Перед Поликсеной возник следующий день… Часы пьянящей всепожирающей любви приходили и уходили. Отакар держит ее в объятиях и говорит о приближающихся временах счастья, роскоши и власти. Он хочет ее окружить всем блеском земным. Не будет каприза, которого бы он не исполнил. Его поцелуями фантазия рвала цепи реальности. Из хижины на липовом дворе вырастал – дворец, воздушный замок, воздвигнутый ради нее. Он прижал ее к себе, и она почувствовала, что восприняла его кровь и будет матерью. Она знала, что этим он делает ее бессмертной, что страсть даст росток настоящей любви – из тлена заколосится нетленное: вечная жизнь, которую один рождает в другом. Ее опять окружают циклопические образы восстания: мужчины с железными кулаками, в синих блузах, с багряными повязками на рукавах. Это личная охрана. По примеру старых таборитов охранники назывались «братья горы Хорив [27] ». Ее с Отакаром несут по увешанным красными флагами улицам. Как кровавая дымка, колышутся полотнища вдоль древних стен. И вой бешеной толпы с факелами: – Да здравствует Отакар Борживой, король мира, и его жена Поликсена! Имя Поликсена кажется ей чужим, словно относится не к ней, и все равно ликующий триумф переполняет ее – это безумная графиня жадно наслаждается рабским преклонением толпы. Впереди в дьявольском хохоте рассыпался барабан дубильщика Гавлика; человек-тигр, он идет во главе, скаля зубы в каком-то первобытном экстазе. Из соседних переулков доносились предсмертные крики и шум побоища: истреблялись разрозненные группки сопротивляющихся. Она догадывалась, что все происходит по немому приказу сумасшедшей графини, и была рада видеть руки Отакара незапятнанными. Вот он – опирается на головы несущих его мужчин; лицо совсем белое. Глаза закрыты. Так они поднимаются по замковой лестнице к Собору. Процессия Безумия. Поликсена пришла в себя; вместо воспоминаний ее вновь окружали голые стены ризницы, узор старого шкафа виден совсем отчетливо. Перед ней простертая Божена – целует подол ее платья; на лице служанки не заметно ни малейшего следа ревности или боли. Только радость и гордость. Грозно ударил колокол, пламя свечей заколебалось. Поликсена торжественно вступила в неф Собора. Вначале она была как слепая, но постепенно стала различать серебряные канделябры под желтыми и красными огоньками свечей… Потом черные люди боролись между колонн с какой-то белой фигурой – силой гнали к алтарю. Священник. Он должен их обвенчать. Он отказывается, защищается, поднимает Распятие. Потом – крик. Падение. Его убили. Сумятица. Ожидание. Шепот. Мертвая тишина. Потом двери церкви распахнулись. Факельный, свет падает снаружи. Кроваво мерцает орган. Приволокли какого-то человека в коричневой рясе. С волосами как снег. Поликсена узнала его: это тот самый монах из склепа Святого Георгия, который рассказывал истерию вырубленной в черном камне фигуры: «мертвая, несущая под сердцем змею вместо ребенка». Он тоже отказывается идти к алтарю! Страшные руки протянулись к нему. Он кричит, умоляет, указывает на серебряную статую Яна Непомука. Руки опускаются. Слушают. Совещаются. Ропот. Поликсена угадала: он готов обвенчать их – но только не перед алтарем. «Он спас свою жизнь, – понимает она, – но лишь на несколько часов. Он будет убит, как только благословит нас». И она вновь видит кулак ужасного Жижки, раздробленный череп, слышит слова: «Kde mas svou pies?» – «Монах, где твоя тонзура?» На сей раз призрак Жижки ударит кулаком толпы. Перед статуей Яна Непомука ставят скамью, каменные плиты покрывают ковром. Какой-то мальчик в проходе, несет на пурпурной подушке жезл из слоновой кости. – Скипетр князя Борживоя Первого, – дрогнула толпа. Его передают Отакару. Как во сне, он принимает скипетр и, облаченный в мантию, преклоняет колени. Поликсена рядом. Монах приближается к статуе. И тут чей-то громкий крик: – Где корона?! В голпе поднимается ропот и по знаку священника стихает. Поликсена слышит слова ритуала – слова почтительного благоговенья, предназначенные лишь помазанникам, и холод пронизывает ее при мысли, что произносит их голос, который не позднее чем через час. смолкнет навеки. Венчание состоялось. Ликование охватило Собор и заглушило чей-то слабый жалобный крик. Поликсена не обернулась: она знала, что там произошло. – Корону! – снова раздался крик. – Корону! Корону! – эхом катилось по Собору. – Она спрятана у Заградки! – крикнул кто-то. Все ринулись к дверям. Дикое столпотворение. |