Онлайн книга «Голем»
Прошло несколько часов, и за окнами показалась подозрительная глубокая синева, обычное явление в часы рассвета в помещениях, освещенных газом. Время от времени показывались городовые с зеленоватыми и блестящими перьями на шляпах и медленными тяжелыми шагами шли дальше. Зашли три солдата, не спавшие, по-видимому, всю ночь. Уличный метельщик забежал за рюмкой водки. Наконец, наконец: Яромир. Он так изменился, что я сперва не узнал его: глаза потухли, передние зубы выпали, волосы поредели, а за ушами появились глубокие впадины. Я был так счастлив снова увидеть после такого долгого времени знакомое лицо, что вскочил, подошел к нему и схватил его за руку. Он вел себя необычайно робко и постоянно озирался на дверь. Всеми возможными жестами я пытался дать ему понять, что я очень рад встрече с ним. Он, по-видимому, долго не верил мне. Но какие я ни задавал ему вопросы, он на все отвечал одним и тем же беспомощным жестом непонимания. Как же объясниться с ним? Вот! Прекрасная мысль! Я попросил карандаш и нарисовал одного за другим: Цвака, Прокопа, Фриславдера. – Что? Никого нет в Праге? Он оживленно стал размахивать руками, зашагал пальцами по столу, ударил себя по ладони. Я догадался. Все трое, очевидно, получили деньги от Харусека и, составив торговую кампанию, отправились бродить по свету с расширившимся кукольным театром. – А Гиллель? Где он живет теперь? – Я нарисовал его, рядом с ним дом и вопросительный знак. Вопросительного знака Яромир не понял, – он не умел читать, – но он догадался, что мне нужно – взял спичку, подбросил ее как будто бы вверх, но ловко, как фокусник, заставил ее исчезнуть. Что бы это значило? Гиллель тоже уехал? Я нарисовал еврейскую ратушу. Глухонемой начал решительно качать головой. – Гиллеля там уже нет? – Нет. (Он покачал головой). – Где же он? Снова фокус со спичкой. – Он говорит, что он уехал, и никто не знает, куда, – наставительно заметил вмешавшийся в разговор метельщик улиц, который с интересом следил за нами. У меня сжалось сердце от ужаса. Гиллеля нет! Теперь я один во всем мире… Все предметы кругом закачались в моих глазах. – А Мириам? Руки у меня так сильно дрожали, что я долго не мог нарисовать ее. – И Мириам исчезла? – Да. Тоже исчезла. Бесследно. Я испустил громкий стон и забегал взад и вперед по комнате, так что солдаты вопросительно переглянулись между собою. Яромир хотел меня успокоить и пытался поделиться со мной еще сведениями, которые были у него: он положил голову на руку, как спящий. Я ухватился за стол. – Ради Господа Иисуса, Мириам умерла? Он покачал головой. Яромир снова изобразил спящего. – Она была больна? – Я нарисовал аптечную склянку. Снова отрицательный ответ. Снова Яромир положил лоб на руку… Стало светать. Потухал один рожок за другим, а я все еще не мог выяснить, что означал этот жест. Я отказался от дальнейших попыток. Стал раздумывать. Единственное, что оставалось мне, это, как только наступит утро, идти в еврейскую ратушу навести там справки, куда уехали Гиллель и Мириам. Я должен был ехать за ними … Я молча сидел возле Яромира. Глухой и немой, как он. Взглянув на него через некоторое время, я увидел, что он вырезывает ножницами силуэт. Я узнал профиль Розины. Он протянул мне силуэт через стол, закрыл рукой глаза… и тихо заплакал… Затем он вдруг вскочил и, не прощаясь, неуверенно эашагагал к двери. Архивариус Шемайя Гиллель однажды без особой причины отлучился и больше не возвращался. Свою дочь, очевидно, он взял с собой, потому что и ее с тех пор никто не встречал, – вот что мне сообщили в еврейской ратуше. Это все, что мне удалось узнать. Ни следа не оставили они по себе. В банке мне заявили, что на мои деньги наложен судебный арест, но с каждым днем ожидается разрешение выплатить мне эту сумму. И наследство Харусека не прошло еще через все инстанции. Я с пламенным нетерпением ждал этих денег, чтобы пуститься на поиски Гиллеля и Мириам. Я продал драгоценные камни, которые все еще носил в кармане, и снял две маленькие меблированные чердачные комнаты на Старосинагогальной улице – единственной уцелевшей от разрушений в еврейском городе. Странное совпадение: это был тот пресловутый дом, о котором легенда рассказывает, что туда некогда скрылся Голем. Я расспрашивал соседей – по большей части мелочных торговцев и ремесленников – верны ли слухи о «комнате без входа» – и они надо мною смеялись. – Как можно верить такой чепухе! Мои собственные переживания в связи со всем этим за время моего сидения в тюрьме приобрели бледные очертания давно рассеянного сна, и я видел в них лишь бескровный и безжизненный символ. Я вычеркнул их из книги моих воспоминаний. Слова Ляпондера, по временам так ярко оживавшие во мне, точно он сидел против меня, как тогда, в камере, укрепляли меня в мысли, что все, казавшееся мне реальной действительностью, было исключительно внутреннимвидением. Разве не все, чем я обладал, исчезло и развеялось? Книга «Ibbur», фантастическая колода карт, Ангелина и даже мои друзья Цвак, Фрисландер и Прокоп!. Был канун Рождества, и я принес к себе в комнату маленькое деревцо с красными свечками. Мне хотелось еще раз быть молодым, видеть вокруг себя блеск свечей, ощущать аромат еловых веток и горящего воска. Еще раньше, чем наступит новый год, я буду уже, вероятно, в дороге, буду искать Гиллеля и Мириам по городам и селам или куда тайна на повлечет меня. Постепенно я подавил в себе всякое нетерпение, всякое ожидание, всякую тревогу о том, что Мириам убита, и я знал сердцем, что найду их обоих. Во мне жила неизменная счастливая улыбка, и когда я касался чего-нибудь руками, мне казалось, что от меня исходит целебная сила. Я был целиком преисполнен удовлетворенности человека, который после долгого странствия возвращается домой и видит уже издали, как золотятся башни родного города. Я еще раз заходил в то же маленькое кафе, чтобы пригласить Яромира к себе на Рождество. Там мне сказали, что он с тех пор не являлся больше, и я хотел уже было, огорченный, уйти, но тут зашел какой-то уличный торговец и стал предлагать разные мелкие и дешевые старинные вещицы. |