Онлайн книга «Манхэттен»
|
Тони исчез за дверью. Невада поставила «Дивную крошку» и начала нервно ходить по комнате, переставляя стулья, поправляя растрепанную прическу. – А, Джордж!.. Я думала, вы никогда не приедете… Здравствуйте, мистер Мак-Нийл! Не знаю почему, но я сегодня ужасно нервничаю. Мне казалось, что вы никогда не приедете. Давайте завтракать. Я очень голодна. Джордж Болдуин положил котелок и тросточку на стол в углу. – Что вы хотите, Гэс? – спросил он. – Я всегда заказываю баранью котлету с жареной картошкой. – А я буду есть бисквит с молоком – у меня желудок немножко не в порядке… Невада, соорудите мистеру Мак-Нийлу чего-нибудь выпить. – А мне, Джордж, закажите жареного цыпленка и салат из омаров! – крикнула Невада из ванной комнаты, где колола лед. – Она большая любительница омаров, – усмехнулся Болдуин, идя к телефону. Невада вернулась из ванной комнаты с двумя стаканами на подносе; она накинула на плечи пурпурный с зелеными разводами шарф. – Только мы с вами и будем пить, мистер Мак-Нийл… Джордж сидит на водичке. Ему доктор велел. – Невада, пойдем потом в оперетку. Я хочу встряхнуться после всех моих дел. – Я очень люблю утренние представления. А вы ничего не будете иметь против, если мы возьмем с собой Тони Хентера? Он звонил мне. Он очень одинок и хотел зайти сегодня после полудня. Он эту неделю не работает. – Хорошо… Невада, вы извините нас, если мы немного поговорим о деле. Мы на минутку отойдем к окну. Как только завтрак будет готов, мы забудем о делах. – Хорошо, я пока переоденусь. – Садитесь сюда, Гэс. Минуту они сидели молча, глядя в окно на леса строящегося напротив здания. – Ну, Гэс, – неожиданно резко сказал Болдуин, – я решил принять участие в выборах! – Великолепно, Джордж! Мы нуждаемся в таких людях, как вы. – Я иду по списку реформистов. – Вы с ума сошли! – Я предпочитаю сказать вам об этом раньше, чем вы услышите стороной, Гэс. – Кто же будет голосовать за вас? – Ну, у меня крепкая поддержка… И пресса будет у меня хорошая. – Пресса – чушь!.. У нас – избиратели… Черт возьми, если бы не я, ваша кандидатура на пост окружного прокурора вообще никогда бы не обсуждалась. – Я знаю, вы всегда были мне другом, и надеюсь, что вы будете им и впредь. – Я еще никого не предавал, Джордж. Но вы знаете, теперь ведь один лозунг: «давай – бери». – Ну? – перебила их Невада, подходя к ним танцующими шажками; на ней было розовое шелковое платье. – Наговорились? – Мы кончили, – проворчал Гэс. – Скажите, мисс Невада, откуда у вас это имя? – Я родилась в Рено, штат Невада. Моя мать ездила туда, чтобы развестись, – там это легко. А я как раз тогда и родилась. Анна Коген стоит за прилавком под вывеской «Лучшие сандвичи в Нью-Йорке». Ее ноги болят в остроносых туфлях на высоких каблуках. – Ну, я думаю, скоро начнется, иначе у нас будет скверная торговля, – говорит продавец содовой воды рядом с ней; у него топорное лицо и выпирающий кадык. – Всегда так – публика налетает сразу. – Можно подумать, что у всех появляются в одно и то же время одни и те же мысли. Они глядят сквозь стеклянную перегородку на бесконечную вереницу людей, входящих и выходящих из туннеля подземной дороги. Вдруг она выскальзывает из-за прилавка и пробирается в душную кухню, где толстая пожилая женщина чистит плиту. В углу на гвозде висит зеркало. Анна достает из кармана пальто, висящего на вешалке, пудреницу и пудрит нос. На секунду она замирает с пуховкой в руке и смотрит на свое широкое лицо с челкой на лбу, с прямыми подстриженными волосами. – Паршивая еврейка! – горько говорит она. Она возвращается на свое место за прилавком и натыкается на управляющего – маленького жирного итальянца с лоснящейся лысиной. – Вы только и делаете, что смотритесь целый день в зеркало. Очень хорошо… Вы уволены. Она смотрит на его маслянистое лицо. – Можно мне еще дослужить сегодня? – лепечет она. Он кивает. – Ну-ну, пошевеливайтесь, тут не институт красоты! Она бежит на свое место за прилавок. Все стулья уже заняты. Девицы, конторские мальчики, серолицые бухгалтеры. – Сандвич с цыпленком и чашку кофе. – Сандвич с сыром и стакан сливок. – Сандвич с яйцом и кофе. – Чашку бульона. Едят торопливо, не глядя друг на друга, уставив глаза в тарелки, в чашки. Позади сидящих ожидающие очереди проталкиваются ближе. Одни едят стоя, другие – повернувшись спиной к прилавку, глядя через стеклянную перегородку с надписью «яанчосукаЗ» на стремительный поток, льющийся из серо-зеленого мрака подземки. – Ну, Джо, расскажите мне все подробно, – сказал Гэс Мак-Нийл, выпустив большой клуб дыма и откинувшись на спинку вертящегося стула. – Что это вы, ребята, затеваете в Флэтбуше? О'Киф откашлялся и переступил с ноги на ногу. – Видите ли, сэр, у нас там агитационный комитет. – Я знаю… Но это не причина делать налет на вечеринку швейников, а? – Я к нему не имел никакого касательства… Очень уж наши ребята злятся на пацифистов и на красных. – Все эти шутки были хороши год тому назад… Общественные настроения меняются. Я вам скажу, Джо: здешняя публика сыта по горло героями войны. – У нас сильная и гибкая организация. – Знаю, знаю, Джо. Верю… Хотя я лично решил больше не нажимать на военную премию… Штат Нью-Йорк исполнил свой долг в отношении бывших солдат. – Это верно. – Эта премия означает новый налог на средних деловых людей и ничего больше. Довольно налогов! – А наши ребята думают, что они кое-что получат. – Всем нам казалось, что мы многое получим, и ничего мы не получили… Ради Бога, не говорите мне об этом… Джо, возьмите себе сигару из того ящика. Мне их прислал из Гаваны приятель с одним морским офицером. – Спасибо, сэр. – Берите, не стесняйтесь. Возьмите четыре, пять штук. – Благодарю вас. – Скажите, Джо, какой линии будут держаться ваши ребята на выборах мэра? – Это зависит от того, как кто отнесется к нуждам бывших солдат. – Слушайте, Джо. Вы – парень толковый… – Будьте спокойны, сэр, все будет в порядке. Я с ними поговорю. – Сколько их у вас там? – Да около трехсот членов, и каждый день записываются новые… Мы вербуем их повсюду. Мы хотим устроить на Рождество танцы и кулачный бой в Арсенале, если достанем боксера. |