Онлайн книга «Форсайты»
|
Летчик умолк и взглянул на небо. Остальные тоже посмотрели туда, где в отдалении над Мастонбери в небо боевым порядком «четыре пальца» поднималась эскадрилья «харрикейнов». Словно взлетел десяток скворцов. Джон следил за ними с обычным виноватым чувством, что до сих пор он остается в стороне. Летчик сказал, что ему пора, и поблагодарил Ирэн. Джон проводил его до калитки. – Во всяком случае, огромное спасибо, сэр. Вы были очень добры. Я очень хорошо провел время. – Не стоит благодарности. Вы мне очень исправили настроение. Если в следующий раз вы опять не успеете домой, будем рады вас тут увидеть. – Нет, правда? Джон улыбнулся, кивнул и выбил трубку о столб калитки. Летчик в очередной раз вспахал свою шевелюру. – Ну, тогда сразу появлюсь. И устрою профилактику вашему трактору! Джон засмеялся, а когда они обменялись рукопожатием, ему почудилось, что он прощается со своим двойником. Флер соблаговолила передать мужу просьбу Джун, только когда он вернулся домой вечером в среду. – Джулиус, она сказала? Ну, хотя бы фамилия редкая. В субботу наведу справки. Ты не поверишь, сколько Голдов и Силверов в списках пропавших без вести. – Возможно, я и сама в субботу начну наводить справки, – сказала Флер после некоторого молчания. – У меня появились кое-какие идеи о новой благотворительности. Пожалуй, я действительно займусь ранеными. В любом случае «кое-что прощупаю», как говорят в фильмах. Майкл выжидательно посмотрел на нее, но она, видимо, ничего пояснять не хотела. В пятницу Кит должен был уехать. Конечно, ей теперь было важно найти какое-то занятие. – У нас ведь на вечер билеты? – спросила она. – «Радость идиота». И, судя по рецензиям, это именно так. – Я подумала… Сходи с Китом. А потом поужинайте в ресторане. – Но можно взять еще билет… – Нет. Зачем? Мне и тут будет хорошо. Майклу показалось, что она предпочтет провести вечер наедине с собой – или, во всяком случае, обойтись без его общества. Последнее время она стала совсем бледной. Если она сумеет чем-то увлечься, возможно, к ней вернется прежний цвет лица. – Хорошо. Я поднимусь наверх, скажу ему. Майкл вышел из гостиной и начал подниматься по лестнице, сознавая, что сердце у него сжимается от разочарования. Он же хотел посмотреть этот спектакль? Или просто предвкушал, что проведет вечер с Флер? Ну что же, он, конечно, идиот, а она – его радость. Но в чем ее радость? Глава 8 На форсайтской бирже Все вокруг Уинифрид Дарти стремились внести свой вклад, и она была глубоко убеждена, что ее патриотический долг – продолжать, насколько можно, жить как она привыкла. Ей вспомнилось, что во время Бурской войны дядя Тимоти накалывал на карту флажки, отмечая места последних сражений, и поняла, что она на подобное не способна. Необходимость прочитывать не только светскую хронику в газетax, но и все последние известия, пусть количество страниц и сократилось, сулила скуку. Да и к тому же все это можно было услышать по радио – а в заключение еще и музыку. Вот вчера передавали очень милые вариации Паганини и немножко Грига. Она стояла у окна гостиной и смотрела на улицу. Странно! Если не знать, то и не догадаешься, что идет война, – ну просто ничто на это не указывает. Разве что кресты на окнах, но здесь они такие аккуратные, что скоро их перестаешь замечать. В прошлое воскресенье преподобный Пауэлл (теперь Уинифрид иногда любила послушать проповедь) уподобил их знакам, которые рисовали на дверях израильтяне, преграждая вход Ангелу Смерти. Мысль, чем-то утешительная. У себя в доме Уинифрид приняла необходимые меры и немножко гордилась, что сделала все со вкусом, так что ничего в глаза не бросалось. Конечно, шторы для затемнения. И они совсем незаметны, исключая ту, что занавешивает полукруглое окно над входной дверью. Вот эта гармонию нарушала, но что поделать? Подвалы переоборудованы так, что прислуга получила свое бомбоубежище в заднем, а переднее предназначалось для Уинифрид. Она вспомнила совет брата в дни Всеобщей забастовки и запасла много непортящихся продуктов. В стенном шкафу на каждом этаже стоял ножной насос и… Ах да! Во всех ваннах на высоте четырех дюймов проведена черта – напоминание, что воду надо экономить. Идею она заимствовала у Флер, которая снабдила такой чертой все ванны в доме на Саут-сквер. Майкл прозвал их «ватерлиниями». Снизу донесся звук знакомых шагов, правда менее энергичный, чем обычно, и, взглянув на тротуар, она узрела макушку Сентджона Хэймена. Чудесно! Не придется пить чай одной, и Сентджон расскажет ей о спектакле, на который обещал взять ее завтра. Как будто смешной, но она даже название запамятовала. Миллер проводила Сентджона в гостиную, и Уинифрид сразу заметила, что он чем-то расстроен. Она отослала горничную на кухню за печеньем. – Сентджон, – сказала Уинифрид, подставляя ему щеку для поцелуя и думая, что вид у него очень мрачный. – Как мило, что ты заглянул, дорогой! Как поживаешь? – Прекрасно, тетя. Пожалуй, прекрасно. Вы давно не слышали хороших анекдотов? Уинифрид растерялась. За всю ее долгую жизнь никто не задавал ей такого вопроса – даже Сентджон. Впрочем, Сентджон всегда говорил что-то неожиданное. Тут она сообразила, что действительно недавно ей рассказали анекдот, и, наверное, хороший, потому что она смеялась. Может быть, это его немножко развеселит. – Знаешь, слышала. От Джека. Дай вспомнить… – Уинифрид постучала по подбородку, припоминая. – Ах да! Она невольно засмеялась остроумному завершению и начала рассказывать, отбивая такт пальцем. – На Пиккадилли один прохожий остановил другого и спрашивает: «Не могли бы вы сказать, на какой стороне военное министерство?» А тот отвечает… – «Надеюсь, на нашей». – О! – Извините, тетя. Он с большой бородой. – Джек сказал, что только накануне ему рассказал тот, с кем он дежурил. Сентджон промолчал и только утомленно приподнял бровь. Горничная внесла поднос с чаем. Уинифрид собралась, едва горничная выйдет, выяснить, почему ее молодой гость в таком скверном настроении, но тут в дверь снова позвонили. Горничная пошла открыть и вернулась с сестрами Кардиган, которые вошли слегка отдуваясь – первой Сисили, второй Селия. На седьмом и восьмом месяце беременности соответственно, лестница была для них крутовата. – Чай! – воскликнула Селия, словно зайдя в угловое кафе. – Замечательно! Умираю, пить хочу. Она осторожно опустилась в инкрустированное кресло с высоким сиденьем и поставила сумочку на пол. – Ты захватила самое удобное кресло, – пожаловалась Сисили. – Все остальные ужасно низкие. – Но ты ведь ниже меня. Подложи подушку. Уинифрид спросила себя, нет ли в воздухе чего-то такого. В скверном настроении был не только Сентджон. Она попросила, чтобы он принес подушку кузине. Сисили положила ее на другое кресло и села. Наконец все расселись, но словно бы не собирались начать разговор. |