Онлайн книга «Закон Шруделя»
— Приходилось, — признался бармен, поморщившись — было видно, что этот опыт ему не очень понравился. — Приятель попросил. — Его убить?! — Да нет. Сначала первую жену, потом вторую. Сам-то он не мог, говорит: «Боюсь, увлекусь и по-настоящему угроблю». А тут надо, чтоб нервы железные были. Борис нервно отхлебнул пива. — Ну и нравы тут у вас. — Ну, конечно, потом в результате всей этой катавасии дубликатов оставалось все меньше и меньше. А народ к тому моменту окончательно озверел. Выдумали значки вот… Теперь Борис понял, почему на улице от него шарахались — без проклятого значка он и был тем самым лосем с нарисованной на боку мишенью. — А почему же мне в больнице ничего не сказали? Бармен задумчиво посмотрел в потолок. — Не знаю. Я ж говорю, определить количество жизней невозможно. А значок… Он не успел договорить, потому что в ту же секунду дверь распахнулась и в бар ввалился мужчина. Рубашка на нем была порвана, лицо в крови. Сзади, цепляясь то ли за джинсы, то ли за рубашку, волочилась женщина с растрепанной прической. Она была похожа на бульдога, вцепившегося мертвой хваткой в обреченную жертву. Следом бежали еще несколько женщин. Все они голосили, как умалишенные, и, судя по выкрикам (самыми пристойными из которых были «сволочь» и «мочи его!»), были явно не на стороне окровавленной жертвы. — Мужики! — срывающимся фальцетом закричал мужчина, пытаясь отцепить от себя растрепанную женщину. — Помогите! Убивают! — Стой, гад! — визжала та, пытаясь то ли его удержать, то ли самой на нем удержаться. Заметив Бориса, мужчина протянул к нему руки и стал делать широкие роботообразные шаги. Чувствовалось, что нагрузка в виде волочащейся женщины серьезно сковывает его движения. Борис в ужасе вжался в стойку бара, но краем глаза заметил, что бармен не только никак не отреагировал на ввалившуюся компанию, но даже закурил, воспользовавшись паузой. Наконец, остальные женщины нагнали мужчину и повалили его на пол. — Это что ж такое делается, а?! — закричала та, что висела на нем с самого начала, обращаясь ко всем присутствующим. — Этот кобель значок нацепил, и теперь его, понимаешь, не тронь. Мне за невымытую посуду в прошлом году глотку от уха до уха перерезал, а сам по бабам шляется, зарплату пропивает. А значок-то липовый! Двоежизнец он! Все бабы тут же подняли невообразимый визг. Тут вклинился кто-то из компании в дальнем углу бара. — Правильно, девки! Мочи двоежизнцев! Развелось тут их, как собак нерезаных. При этом кричащий многозначительно посмотрел на Бориса. Рыжий, сидевший по соседству с кричащим, молчал, но было видно, что выкрик товарища поддерживает. — Да дайте ж объясниться-то! — хрипел мужчина. — Одиночка я, одножизнец! Ну, чем хошь, клянусь! В армии меня замочили. Деды повесили! Но его крик быстро потонул в женской многоголосице. — Мочи его, Катька! — Только медленно! Чтоб помучился! Бабы навалились на мужчину, не давая тому ни малейшей возможности выкарабкаться из этой кучи-малы. Одна из женщин услужливо подала жене жертвы веревку. Та набросила ее мужу на шею и начала душить. Борис настолько обалдел от этого зрелища, что почти бессознательно схватил свой бокал и стал нервно глотать пиво. Мужчина тем временем захрипел и задрыгал ногами в предсмертной конвульсии. Наконец, дернулся в последний раз и затих. Женщины расступились. — Быстро как-то, — недовольно сказала одна. — Хлипкий, — подытожила другая. Лицо удавленного мужчины посинело. Губы приобрели фиолетовый оттенок, а глаза выкатились из орбит. Казалось, он был сильно озадачен собственной смертью. В этот момент к собравшимся все той же развязной походкой подошел Рыжий. Видимо, усидеть на месте в такой момент было выше его сил. Он бросил взгляд на Бориса, затем довольно бесцеремонно пнул безжизненные ноги мужчины. — Б-бабы, одно слово. Ну кто ж так м-мочит? Показал бы я вам, как н-надо, да уже п-поздно. Сначала надо было руки-н-ноги-ребра переломать, п-почки опустить, яйца отбить, потом уже за гэ-гэ-голову браться. А когда сознание потеряет, вот тогда спокойненько и ду-душить или что вам там нравится. Первую жизнь надо отнять так, чтобы потом не было м-мучительно больно за б-бесцельно потраченные усилия. — Умный нашелся, — недовольно пробурчала жена. — Твоя б воля, так ты б его, пожалуй, до вечера тут пытал. Садист. Свою бабу заведи, потом убивай. А теперь все. Дело сделали. Сейчас оклемается — домой пойдем. Женщина поправила растрепанную прическу и повернулась к бармену: — Дай водички, а то что-то в горле пересохло. Бармен налил в стакан воды и протянул женщине. Та стала жадно пить, поглядывая одним глазом на мертвого мужа. Выдув воду, поблагодарила бармена и вернулась к распластанному на полу телу: — Ну, что там? Не оклемался еще? Она присела на корточки и легонько похлопала мужа по щекам. — Эй, ку-ку. Реакции не последовало, и она, кажется, струхнула. — А может, и вправду не притворялся, а? Может, убила? — Да я тебя умоляю, — отмахнулась одна из подруг. — Помнишь, Сашку моего с работы поперли. Так он забрался на подоконник и давай вопить — сейчас с собой покончу! Ну, мы ж на двенадцатом этаже. А я это хныканье из серии «пожалейте меня» терпеть не могу. Я ему говорю: Окно закрой, дует. А он такой: «А вдруг я тебе врал? Вдруг я значок спрятал? И у меня только одна жизнь осталась, а? Что будешь делать?» Я ему опять: «Закрой окно, холодно». А он опять за свое. Я не выдержала, подошла, вытолкнула его и окно закрыла. Явился минут через десять. Весь виноватый такой: мол, извини, был неправ. Это ж мужики — им лишь бы нам мозги прополоскать. Тут она заметила, что лежащий мужчина шевельнул пальцами рук. — Ну! Что я говорила? — Уф, — радостно выдохнула Катерина. — А то я даже испугалась… Борис тоже обрадовался — тем более что видел подобное первый раз в жизни. Один Рыжий, кажется, был недоволен. По его мнению, жизнь была отнята явно неинтересно и поспешно. Но едва убитый стал приходить в себя, как дверь распахнулась и в бар влетел человек в дорогом костюме. За ним, налезая друг на друга, ввалились два запыхавшихся жандарма. — Сюда! — кричал мужчина, призывая жандармов поторопиться. — Я как депутат городской думы… А! Мать твою! Не успели. Он посмотрел на Катерину, и лицо его перекосила злоба. — Ну что? Радуешься? Отобрала законную жизнь?! — Не твою же, — огрызнулась та. Жандармы, поняв, что все равно опоздали, сняли фуражки и стали приглаживать слипшиеся от пота волосы. Убитый вдруг закашлялся и приподнял голову. |