Онлайн книга «Серафима прекрасная»
|
* * * Полина с Виктором шли по парку больницы. – Я говорила с врачами… Вот уж не знаю, обрадует вас это или огорчит… – начала Полина. – Детей у нее никогда больше не будет! Выкидыш был, операцию ей делали. И уж не знаю: по врачебному ли недосмотру или грех их обвинять, но это приговор. Так что руки у вас теперь развязаны, Зорин! Можете уходить от нее, если сочтете нужным! Мне-то все известно про вашу жизнь, вы уж извините! – А чего это вы со мной так разговариваете? – А потому что ты этого заслуживаешь! Ты к ней как относились, Виктор? Как к скотине! Пашет, ну и ладно. Нет, к скотине лучше относятся! За ней хотя бы смотрят нормально! Поят, кормят… А Сима… Она для тебя чем была? Источником дохода? Живым толкачом? Да ты бы без нее спился и умер под забором. – Да вы что несете, Полина Сергеевна? – То, что есть! Что, правда глаза колет? Ты даже не задумывался никогда, кто рядом с тобой! Что это за человек, что за женщина. А женщина она замечательная! – завелась не на шутку Полина. – Таких поди поищи! И ты ее просто не стоишь. – Вы не в свои дела не лезли бы. Сами разберемся! – буркнул он. – А я буду лезть! Потому что люблю ее! Потому что она – личность! Все на свои плечи взвалила и не жаловалась никогда! И тебе была предана! А ты? Ты предан ей? Ты хоть знаешь, о чем она мечтала? Виктор пожал плечами: – Так ведь она все молчит больше! Она говорит мало, как же я пойму? Я мысли читать не умею. – Эх ты, молчит! Чего с тобой общаться, ты же слушать не умеешь! Ты свою жизнь только на удовольствие и расходуешь. А что человеку с тобой рядом тяжко, никогда не замечал! – махнула рукой женщина. – Это она вам такое сказала? – Нет, она жаловаться не умеет. И жалеть себя не дает! Это я поняла и без слов. – А про что Сима мечтала-то? Про дочку? – вдруг спросил он. – Про дочку. Про свой завод конный. Лошадей она любит, Зорин! – Точно! У нее же отец конюхом был! – вспомнил Витя. – Я с детства помню! Полина Сергеевна, какие теперь лошади! Ферма сгорела дотла! – Молчать будешь? Ты же знаешь, кто поджег, – посмотрела она на него с укором. – Я в милиции был. На Леньку дело завели уголовное. Я ему так не спущу в этот раз. – Ну и правильно. Мне ехать пора. Жену береги. Не будет у тебя второй такой Серафимы. Знаешь, как говорится: «Что имеем не храним, потерявши плачем!» Симе ни слова, – попросила Полина. – Да понял… – Эх, Зорин, Зорин… Может, выйдет из тебя еще человек. Дай-то бог! Ленчика допрашивал следователь. – И ссоры у вас в тот вечер с Зориным не произошло? – Да какая такая ссора, начальник. Он дружбан мне, денег дал для мамы. Он мне как родной! Чтобы я родному стал хозяйство палить? Ты за кого меня держишь, а? – А вот потерпевший утверждает обратное. Вы угрожали ему. Он ударил вас. Вот тогда ночью вы прокрались во двор Зориных и подожгли хозяйственные постройки! Ведь все было именно так? – Да чё ты лепишь в натуре? Я выпил да уснул дома. Мать подтвердит! – Сказала уже – не было тебя в тот вечер дома! – Следователь грозно посмотрел на Леньку. Тот сплюнул: – Карга старая. Да чё она помнит, у нее головы уже нет! – Все она помнит. И еще есть свидетели, как ты нес по деревне ночью канистру с бензином. – Кто видел, кто? – Не ори, рассказывай все по-доброму. Ленька свернул огромный кукиш. – Во видел? А Витьке передай: выйду с зоны – попишу так, что страшней своей бабы станет! – А ты ему сам скажи! Зорин! – громко позвал следователь. Витя вошел в кабинет. – Можешь не повторять, Ленчик. Слышал все, дверь тут тонкая. – Он размахнулся и ударил Ленчика под дых так, что тот пошатнулся. Еще один удар. И еще… – Все, все, Вить, хорош! Хорош, говорю! – остановил следователь. – Уведите подозреваемого! – крикнул он охраннику. Вошли двое конвоиров. Заломав Ленчика, повели его к выходу. Он обернулся в дверях: – Пригроблю ведь, Витька! Не сейчас, так потом! – Иди-иди, не боюсь! Дождавшись, когда Ленчика выведут, следователь вздохнул: – Слушай, Вить. За решетку-то мы его упечем. А ведь выйдет и вправду прирежет! – Кишка тонка! Да и не боюсь я ничего, товарищ капитан! И так я жизнью весь перерезанный… Грузовик, кирпичом груженный, едет по улицам деревни. В кузове Серафима сидит на груде кирпича. Рядом архитектор. – Мы тебе новую ферму отгрохаем, лучше прежней! Что, не веришь? – спрашивает Василий Аркадьевич. – Это как получится. Мне лишь бы лошадкам крышу над головой построить! У меня тут новые кони скоро появятся! – Ну и отлично! Не волнуйся, у меня получится обязательно лучше прежнего. Я ж твой должник. Ты мне, считай, Машу сосватала! А она – чудо! В пятьдесят пять лет впервые понять, что такое чудо дорогого стоит! – Так ведь лучше поздно, чем никогда, Василий Аркадьевич! – Шутить начала – значит, на поправку идешь! – обрадовался архитектор. – А как ферму отстроим, я тебе и дом обновлю! Сделаем тебе спальню – одну, но большую-большую, чтобы помещался в нее этот… Как его сейчас называют, о, сексодром! Ну, кровать такая здоровая! – Да на кой он мне? – засмеялась Сима. – В твоем возрасте самое оно, то, что доктор прописал. – На кой ляд мне сексодром, если секса нету! – сказала Сима правду. – Это как же нету! – удивился архитектор. – А вот так, нету. Долг есть. Работа есть. Сын есть. Вроде как муж есть. А секса нету. – Чего-то ты мудришь! – И не думаю. Я женщина простая, как три копейки. Что на уме, то на языке. И знаете, вот что я вам скажу: нету этого сексу, а я и не жалуюсь! У меня на него все равно времени не хватило бы! Ну вот, приехали! Грузовик проехал мимо соседок-сплетниц. – Опять Симке кирпич повезли, – сказала первая. – Только сгорела, а уже строится! – Кредит, говорят, в банке взяла. – А отдавать с чего будет? У ней же все дотла сгорело! – Дотла-то дотла, а голова цела! При такой голове и пожар переживешь, и наводнение… – Это точно. Вот моя Танька – будь хоть в пол-Серафиминого ума – не разбежалась бы с мужем. А то дура дурой. Тридцать пять лет, детей трое, а сидит на бобах! – Не! Симка бы те бобы вытащила да на обед сварила! О как! |